Туры по Узбекистану всем хороши: красочно, вкусно, недорого, один недостаток – несколько однообразно, и если, потребляя достопримечательности, каждый раз не повышать градус, может наступить пресыщение. Основные туристические потоки по Узбекистану движутся в двух противоположных направлениях: Ташкент – Самарканд – Бухара – Хива и Хива – Бухара – Самарканд – Ташкент. Вроде бы, так учили в школе, от перемены мест слагаемых сумма не меняется, но на практике это правило не работает. Никому ничего не советую, но, на мой взгляд, второе направление предпочтительнее, Бухара поинтереснее Хивы, а Самарканд Бухары, да простят мне несогласные эту категоричность. Вступление затянулось, так или иначе, мы достигли вершины нашего путешествия, скоростной Афросиаб, не хуже ковра-самолёта перенёс нас в столицу империи Тимуридов, именно в их времена культура, архитектура и другие виды искусств в Центральной Азии достигли своих заоблачных высот.

​         Начнём, как обычно, тут тоже начало попахивать однообразием, со времени основания и происхождения названия города. Утверждается, что Самарканд один из древнейших городов мира, на самом деле в топ-10 и даже в топ-20 он не входит, невозможно тягаться с Иерихоном, Иерусалимом, Тиром, Сидоном, Сианем или Пекином, но VIII век до н.э., время основания, делает Самарканд ровесником Рима. Роднит его с «вечным городом» также то обстоятельство, что Самарканд сразу стал столицей довольно крупного государства – древней Согдианы и назывался Мараканда, во всяком случае, так это произносили греки. В VI веке до н.э. Согдиана попала в вассальную зависимость от Ахаменидской империи персов, которые занесли историю Согдианы в свою Авесту, используя несколько другие звуки. Согдийский язык, использовался аж до XIV века, относится к иранской группе, что позволяет перевести Согдиану или по-ирански Сугд как «чистый» или «святой», буквально «очищенный огнём». Конкурирующая версия, безусловно такая имеется, утверждает, что «сугд» просто самоназвание жителей – сугды, они же саки, они же скифы в разных наречиях. С интерпретацией имени Самарканд версий ещё больше. По-согдийски «Асмара»-«канд» значит Каменный город, по-тюркски «Семиз кент» - богатый город, китайцы, с которыми согдийцы издавна торговали, перевели «богатый город» на свой язык, звучало Си-ми-се-кан, не совсем то, но созвучие налицо. Уроженец Самарканда историк XIX века Абу Тахирходжа, видимо, уже тогда оригинальность ценилась повыше достоверности, посвятил родному городу книгу, где приводит свои версии происхождения загадочного названия. Он утверждал, что Самарканд либо основан, либо завоёван неким Самаром, то ли тюркским ханом, то ли арабским маликом, мало того, что приводит, ещё для убедительности на какие-то мифические книги ссылается, ну просто среднеазиатский Фоменко и Носовский в одном лице. Впрочем, у Фоменко с Носовским есть одно достоинство, их история короче, попробуем двигаться в том же русле.

         В IV веке до н.э. Согдиана, как и вся империя Ахаменидов, была завоёвана Александром Македонским, мы уже это отмечали, но тут важна деталь, в битве при реке Зарафшан, греки называли её Политимет, под стенами Самарканда воины Александра впервые потерпели поражение. Это случилось в 329 году до н.э., по версии Арриана это поражение было единственным, и сам Александр в битве не участвовал, руководили его маршалы Андромах и компания. Военная цензура и пропаганда уже тогда цвели пышным цветом, Александр всеми силами попытался это поражение скрыть, пообещав вернувшимся из боя лично отрубить голову в случае разглашения военной тайны, так что в единственности поражения можно и усомниться. Сегодня цензура отменена, и мы можем назвать имя победителя Македонской фаланги – Спитамен. Проигранная греками битва не привела к проигрышу компании, и согдиец Спитамен был вынужден бежать к близкородственным массагетам. Те, опасаясь репрессий, Спитамена убили и послали его голову покорителям мира вместе с мирными предложениями. Узбеки и таджики, числящие среди своих предков согдийцев и бактрийцев, Спитамена не забыли, в Самарканде и Ташкенте в его честь названы улицы, а в Таджикистане есть его памятник и орден его имени, вручаемый «за отличную организацию военной, пограничной и внутренней службы».  Где-то в Таджикистане Александр основал свой последний «именной» город Александрию Эсхату, Александрию крайнюю, а сам повернул назад, меньше чем через шесть лет к краю подошёл и его жизненный путь, а Согдиана с Бактрией вошли в Греко-бактрийское царство. С эллинистическим периодом Средней Азии покончили кочевники, явившиеся предположительно из Синьцзян-Уйгурского  района, бывшие по происхождению то ли уйгурами, то ли индо-иранцами, то ли тюрками, то ли гуннами. Себя они именовали кушанами и к началу нашей эры их государство растянулось от Арала до Персидского залива. Именно кушанский царь Канишка притащил в эти места буддизм. Кстати до арабских завоеваний Центральная Азия отличалась поразительной веротерпимостью, кроме зороастрийцев и буддистов тут свободно проживали и манихейцы, и несторианцы. Вступив в новую эру, человечество отчего-то перевозбудилось, появилась непреодолимая тяга к перемене мест, а также оно начало осознавать право народов на самоопределение. На западе от интересующего нас региона начала своё возрождение Вторая персидская империя – государство Сасанидов, на севере активизировались тюрки, на востоке хунну. Племена, овладевшие Согдианой и Бактрией в IV веке, в истории остались под именем эфталитов, были они пришлыми персами, тюрками, хуннами или местными массагетами доподлинно неизвестно. Особыми зверствами они не отличались, местных не притесняли, позволяли говорить и писать на родном согдийском языке, поддерживали широкую федерализацию и, судя по сохранившимся изображениям, имели европеоидную внешность. Из пикантных подробностей, возможно наговор, практиковали полиандрию (многомужество). Забавно, что женщина, имевшая нескольких мужей, обычно это были братья, носила меховую шапку с рогами, число рогов соответствовало числу мужей, вон оно откуда пошло. Чрезмерная демократия никогда ни к чему хорошему не приводила, и государство Эфталитов в середине VI века было поглощено более авторитарным Тюркским каганатом. Опора на сильного лидера тоже имеет свои недостатки, и после смерти очередного кагана, дело было в начале следующего VII-го века, его каганат начал трещать по швам и распадаться на более мелкие фракции. Вот тут-то под шумок Согдиану с её столицей Самаркандом и прибрали к своим рукам так называемые ихшиды, это название не династии, а передающейся по наследству должности, с согдийского «шах» или «царь». Поскольку Самарканд – важная точка уже вовсю работавшего Великого шёлкового пути, жили ихшиды в неге и роскоши, отгрохали себе любимым громадную резиденцию, настоящий дворец. Его развалины начали исследовать ещё в 1870-х, сразу после присоединения Самарканда к Российской империи. 

         Городище, где было найдено и много других культурных слоёв, получило ещё в средние века, спасибо Фирдоуси с его Шахнаме, имя мифического царя Турана нашего старого знакомца Афрасиаба. Также его именем назвали музей истории Самарканда, приткнувшегося на окраине древнего городища, туда и отправимся. Как всегда, напряжёнка с гидами, в этот раз ожидание ничего не дало, и давать пояснения пришлось нашему групповому экскурсоводу. Она была в теме только относительно главного музейного сокровища – фресок середины VII-го века, бережно перенесённых из дворца ихшидов, а с остальной экспозицией пришлось знакомиться самостоятельно. Заходим в большой зал, за прошедшие почти полторы тысячи лет фрески несколько выцвели и частично осыпались, потому эстетического шока нет, но почтенный возраст заставляет отнестись со вниманием и почтением. Что изображено, поскольку сохранились лишь бережно собранные фрагменты, остаётся только гадать и слушать имеющиеся версии. Стены ориентированы по сторонам света, и на трёх стенах изображены представители трёх основных цивилизаций, соседствующих с Согдом, на северной стене китайцы, на восточной индийцы, на южной иранцы. На «китайской стене» император охотится, а императрица плывёт на лодке, на иранской погребальная процессия во время Навруза, что творят индусы осталось загадкой, их стена сохранилась хуже всех. Западная стена главная и самая загадочная. Есть предположение – она тюркская, это было бы гармонично, и на ней тюркский каган, формальный владыка здешних мест, принимает послов из окрестных стран, но есть и альтернативная версия, принимает послов не тюркский каган, а местный владыка второй ихшид Вархуман, по этой версии Вархуман изображён и на южной стене, отдающий последние почести своему предшественнику Шишпиру. На мой дилетантский взгляд южная стена самая интересная, кроме людей там и цапли, отлично сохранились, и кони, и верблюды, и слоники, сохранились хуже. Пробежимся по другим залам, их немного, они меньше. Тут вообще засада, большинство надписей только на узбекском, из экспонатов раскопанная на Афрасиабе керамика, съеденные ржавчиной мечи и кинжалы, карты и схемы, в частности Великого шёлкового пути, оссуарии и найденные в них черепа, два искусственно вытянуты, такими вещами занимались сарматы, аланы и гунны, я перечислил только участвовавших в местном этногенезе.

         С властью ихшидов покончили арабы, наместник Хорасана и Мавераннахра Абу Муслим выбрал в качестве своей резиденции Самарканд, но прибравшие к рукам здешнее арабское наследство Саманиды перенесли столицу из Самарканда в Бухару. От Саманидов, виноваты монголы, в Самарканде ничего не сохранилось, а вот от следующих правителей Караханидов, при них Самарканд вновь становится столицей на этот раз Западно-Караханидского ханства, кое-что есть – мемориальный комплекс Шахи-Зинда. Туда и отправимся. Шах в переводе не нуждается, а «зинда» в переводе с персидского – живой, получается «живой царь», так назвали Кусама ибн Аббаса, яко бы двоюродного брата пророка Мухаммеда. Отец Мухаммеда Абдуллах ибн Абд аль-Мутталиб действительно имел младшего брата Аль-Аббаса, большинство существующих родственников Мухаммеда именно его прямые потомки, в частности Аббасиды, которые взяли верх в Арабском халифате после Омейядов. Одна незадача, про сына Аббаса Кусама независимые источники ничего не сообщают, только легенды связанные с мавзолеем, причём довольно поздние, что же, будем основываться на них, не впервой. Итак, один из арабских отрядов, призванных нести веру в Аллаха неверным из Средней Азии, возглавил двоюродный брат Пророка Кусам ибн Аббас. Он не знал поражений, но однажды гяуры напали на отряд подло, во время намаза. Перебили всех, кроме Кусама ибн Аббаса, который то ли с отрубленной головой, то ли просто тяжелораненый и утыканный стрелами добрался до колодца Шаабан, видимо, с живой водой, где, спустившись на дно, благополучно укрылся. Прошло много лет, принявшие Ислам повелители Самарканда Караханиды решили достойно похоронить близкого родственника Мухаммеда. На дно колодца спустился доброволец, там он обнаружил горящий очаг и живого-невредимого  Кусама ибн Аббаса, поели плова, попили чаю, побеседовали. Кусам сам предложил пришельцу остаться, тот отказался, тогда Шах-Зинда, теперь мы его можем так называть, взял слово с собеседника, никому ничего не рассказывать об увиденном. Пославшие нашего героя его молчанием не удовлетворились, стали пытать, тот раскололся и тут же ослеп, более того, все его потомки до седьмого колена рождались слепыми. Видя такое дело, больше на дно колодца спускаться никто не стал, а над этим чудесным местом в XI веке возвели мавзолей, на местном «мазар», сохранившийся до наших дней, правда, в неоднократно перестроенном и приукрашенном виде. Чтобы попасть в это святое место нужно подняться по каменной лестнице. Рекомендовано считать ступени, большинство так и делает, если по возвращении и  повторном пересчёте дебет сойдётся с кредитом, будет счастье. Ступеней, кажется, 72 или 73, если считать и последнюю, переходящую в дорогу к памятникам. Минуем входной портал, самое новое сооружение комплекса, и попадаем на улицу-кладбище, так обычно этот комплекс называют местные паломники. Название точное, нас с двух сторон обступают, отделанные голубой керамической плиткой небольшие мавзолеи, соперничающие друг с другом в красоте и изысканности. Первым делом посещаем, само собой, мавзолей Кусама ибн Аббаса, это центр комплекса, именно рядом с ним мечтали быть похоронены привилегированные особы, надеясь попасть в рай к гуриям по блату. Кому не повезло тут лежать, могут сюда ходить, зачтётся. Раньше три визита к Шахи-Зинда приравнивались к Мекканскому хаджу, какой курс сейчас – не в курсе. Ну вот мы и у дверей  искомого мавзолея. Сегодня это едва ли не главная достопримечательность мавзолея. Эти резные из карагача двери с инкрустацией из слоновой кости изготовил мастер Саид Юсуф из Шираза в 1404 г., время Тамерлана, к его эпохе относится и большинство сохранившихся построек. Слоновая кость, понятно, до наших дней не дошла, а вот резьба по карагачу, возможно более позднее повторение, сохранилась, примечательна не только замысловатыми узорами, но и надписями. На левой створке: «И сказал Пророк Мухаммед: Кусам ибн Аббас больше других людей похож на меня характером и внешностью»; на правой открытой, в отличие от закрытой левой: «Двери рая открыты для правоверных». Надписи по глазурованной плитке имеются и на саркофаге, не всё сохранилось, цитируем из оставшегося: «Тех, которые убиты на пути Аллаха, не считайте мертвыми, нет, они живы». Всего в комплексе, так пишут источники, 11 мавзолеев, но ощущение, что больше. От одиннадцатого века сохранились лишь основания и надгробия, то, что мы видим, относится к эпохе Тимуридов и более поздним перестройкам. Соответственно, и похоронены люди, имеющие к Тамерлану непосредственное отношение. Осмотр начнём с захоронений его ближайших родственников – жён, коих у Тимура было аж 18, было ли одновременно больше четырёх, неизвестно, поскольку «сведения о семье Амира Темура и его ранних женах весьма скудны». Вот, например, «Мавзолей знатной дамы», предполагается, жены Тимура Кутлуг-око. Дошедший до нас кусок надписи входного портала гласит: «…свет подола ее целомудрия. Окончено здание тринадцатого сафара года семьсот шестьдесят второго» Дата по Хиджре, это 30 декабря 1360 г., 25-летний Тимур тогда ещё не был избран Великим эмиром Турана, лишь спустя 10 лет, но уже имел значительное влияние. Более внушительным кажется сооружение жены, пережившей Тимура, Туман-око, так на табличке, большинство русскоязычных источников транскрипируют -око в -ака. Тут целый комплекс: и мавзолей, и трёхчастная мечеть с кельей-худжрой, и соединяющий их навес-чартак, заснятый ещё Прокудиным-Горским. Видимо, его привлёк насыщенный фиолетовый цвет отделки, у остальных сооружений более спокойный колор синий-голубой-бирюзовый. Однако самой крупной жемчужиной комплекса по праву считается мавзолей племянницы Тимура Улджай Шади-Мульк-ака. Ещё бы, время возведения – зенит Тимуровой славы, к тому же строительство велось под придирчивым женским оком сестры Великого эмира Туркан-оки, что называется, строила, как для себя, когда пришло время, тут её рядом с дочерью и похоронили. Сохранившийся текст более объёмен: «Эта кровля, полная украшений и этот раззолочённый свод — выражение красоты в память о том, что все украшения от милости Аллаха. Это сад, в котором погребено сокровище счастья. Это гробница, в которой затерялась драгоценная жемчужина, в которой нашла прибежище обладающая грацией и станом кипариса. Это здание — предмет разговоров райских гурий, в блеске и сияниях, а небо приветствует его шумом капель дождя». Неподалёку, но в своём собственном мавзолее, упокоена ещё одна сестра Тимура Ширин-бека-ака, интерьер тоже выше всяких похвал. Найденная надпись менее цветиста, но более философична «Люди, сердца которых подобны сердцам птиц, войдут в Рай». Это из сборника хадисов, записал как-то за Мухаммедом Абу Хурайра. Цитата заставляет вспомнить высказывание ещё одного, более раннего пророка: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их»? Оба высказывания трактуются в одном ключе: на бога надейся и этим не оплошаешь. От родственников Тамерлана перейдём к товарищам по работе и сподвижникам. Перед нами мавзолей Эмира Бурундука, не про него ли, похороненного в комплексе «Живой царь» народ сложил песню «Тихо в лесу, только не спит Бурундук…», в русском переводе которой, законы стихосложения строги, Бурундука вынуждены были заменить барсуком, хотя могли бы и срифмовать с сундуком. Это, пожалуй, самое скромное здание комплекса, наверное, настоящим воинам так и положено - суворовский минимализм, никаких декоративных плиточек, обычный обожжённый кирпич, гранёный, словно стакан, купол. Эмир или Амир так сначала именовали просто военачальников, а уже потом сделали титулом правителя. Есть ещё один мавзолей, он первый от входа в комплекс, использующий эту приставку, мавзолей Амирзаде – «сын эмира», название условное, кто похоронен неизвестно, известно только когда, из надписи у входа, в ноябре 1386 г. Неизвестность страшит, потому стали говорить, тут похоронен «названный» племянник Тимура. Мавзолеев, как мы убедились, много и для двух названий не хватило. Они, расположенные рядом с мавзолеем Бурундука, так и именуются Безымянный 1 и Безымянный 2. У первого, опять из надписи, известно имя мастера Алим Насафи. О втором, поскольку к началу двадцатого века от него сохранился только входной портал, неизвестно практически ничего, руки до него дошли только в следующем 21-ом веке, отреставрировали, стоит как новенький. Примерно в том же состоянии находился и самый ранний, первая половина XIV века, из дошедших до нас мавзолеев, Ходжи Ахмада  - имя из входной надписи, звали так хоронимого, хоронителя или кого-нибудь ещё неизвестно. Про этот мавзолей курсируют слух, что в советское время его хотели разобрать и перевести в Ленинград, чтобы там восстановить и установить, но местные не разрешили. Имеется ещё один слух, на этот раз точно не соответствующий действительности, уже про как-бы последний из мавзолеев комплекса. Некоторые источники пишут, что в Шахи-Зинда похоронен и первый президент Узбекистана уроженец Самарканда Ислам Каримов. Это не так, он похоронен не здесь, но неподалёку, у мечети Хазрет-Хызр в мавзолее красотой сопоставимой с Шахи-Зиндовскими.

         Слов про комплекс Шахи-Зинда сказано много, но впечатлений ещё больше. Это, безусловно, вершина Узбекской архитектуры. Куда же дальше отправиться с читателем, чтобы «не понижать градус впечатлений»? Пройтись по теме жён Тамерлана у стен мечети Биби-Ханум, посетить мавзолей самого Тимура Гур-Эмир, нет, только ансамбль площади Регистан может подарить ощущения ещё ярче полученных. Тут, кстати, рядышком в сквере и памятник Исламу Каримову имеется, установлен в 2017, много народу, приходят за благословением молодожёны, вход свободный, а вот за посещение площади Регистан нужно заплатить, бесплатно только панорамное фото. Самарканд, ставший столицей огромной империи при Тимуре, не утратил своего значения и при его преемниках Тимуридах. Правда, захвативший власть в 1409 младший сын Тимура Шахрух перенес столицу империи из Самарканда в Герат, а в Самарканде в качестве повелителя – султана всего Мавераннахра посадил своего старшего сына Улугбека. Ему площадь Регистан и обязана внешним видом. Методом «кош», это когда два здания строятся фасадами напротив друг друга, даже я бы сказал «кош модифицированный», буквой «П», были возведены в 1420 медресе, ханака и караван-сарай. Позже на месте развалившейся ханаки выстроили медресе Шердор в 1636 г. Караван-сарай продержался несколько дольше, его сменило медресе Тилля-Кари в 1660, вот тогда Регистан и обрела (обрёл?) свой теперешний облик. Как там говорят о площади Сан-Марко в Венеции: «если здесь у вас сердце не забьётся сильнее, вы давно мертвы», пожалуй про Самаркандский Регистан можно сказать примерно тоже. Осмотр начнём с левого, западного края площади, там медресе Улугбека. На Бухарское медресе Улугбека абсолютно не похоже, больше, ярче, праздничней, одни колонны-минареты по углам главного входа чего стоят! Видимо, всё дело в архитекторе, по наиболее достоверной версии это был персидский мастер Кавам ад-Дин Ширази. Не скажу, что по форме, но по цвету на Ширазские мечети в самом деле похоже. Сине-фиолетовые узоры мозаики в сочетании с неглазурованными песочными кирпичами дают импрессионистический эффект, медресе кажется сиренево-розовым. Заглянем внутрь, сегодня это не учебное заведение, где когда-то читали лекции по математике, астрономии, логике и философии, среди выпускников Алишер Навои, не храм, просто исторический памятник, а потому внутренний двор, он тоже декорирован выше всяких похвал, отдан торгующим, и керамические тарелки соревнуются своей росписью с узорами на стенах медресе.

         Стоящее напротив медресе Шардор возведено на 200 лет позже, Самарканд тогда был не столицей, а скромной провинцией Бухарского ханства. Искать новые архитектурные формы было не время, время было тяжёлое, и не место, потому взяли за образец стоящее напротив медресе Улугбека. Соблюли все пропорции, разве что купола сделали поинтереснее, поизысканней, да на входной айван поместили сцену охоты на джейранов. В качестве охотников выступают то ли барсы, то ли тигры, то ли леопарды. Вообще-то «шер» с узбекского и персидского «лев», «дор» - место, обитель, так что по-русски это медресе называлось бы «Со львами». Это народное название, заказчик строительства хаким (мэр) Ялангтуш Бахадур хотел посвятить здание своему духовному наставнику Ходже Хошиму Дагбеди. За спинами тигро-львов встают два с восточными лицами солнца, больше похожие на каких-нибудь индуистских богов в сиянии. Определённое значение периоду, когда солнце находится в созвездии Льва, придавали ещё вавилонские астрономы, а сельджуки в XII веке сделали льва с солнцем своим государственным символом. Символ, отчеканенный на сельджукидских монетах, многим, как и сами монеты, понравился и был позаимствован и монголами, и тимуридами, и иранскими сефевидами. Современные узбекские власти тоже чтут традиции, тигро-лев с солнцем украшает купюру 200 сум.  Внутри ничего нового по сравнению с медресе Улугбека, разве что можно за денежку примерить восточные одежды и в них сфотографироваться. 

         Заглянем и в последнее, третье медресе на площади, оно больше похоже на бухарские. Называется Тилля-Кари, позолоченное. Снаружи позолоты не видно, все здания Регистана выполнены в одной цветовой гамме, позолота внутри, подсвечивает изощрённые стенные узоры. Медресе Тилля-Кари совмещено с мечетью, и её михраб, и купол тоже все в золотом блеске. 

         Фрунзе Самарканд как Бухару не бомбил, не обстреливал, но на долю Регистана тоже выпало немало бед. В 1818 в Самарканде произошло сильное землетрясение, в 1897 ещё одно, превратившее «хорошо сохранившиеся развалины» Регистана в руины, больше всего досталось медресе Улугбека. Восстанавливали при советской власти, долго, но тщательно, сейчас всё идеально. Внутри Тилля-Кари есть небольшая музейная экспозиция, посвящённая этому процессу. Есть смысл глянуть на Регистан не только днём, но и вечером. Вечером тут устраивают цветомузыкальное шоу, к сожалению, не в режиме нон стоп, а с 19.00 до 21, если я не путаю, потом включается обычная подсветка. Мы этого не знали, а потому попали только на кусочек представления и пронаблюдали, как розовая подсветка меняется на сине-зелёную и в финале на жёлтую, остающуюся неизменной до утра.

         От обилия достопримечательностей и волнующий видов читатель явно устал, а мы к тому же ещё и проголодались. Организаторами тура нам обещан мастер-класс с дегустацией Самаркандского плова. Весь процесс готовки должен был проходить на наших глазах, но мы перебрали достопримечательностей, не уложились по времени, а приготовление плова суеты не терпит. Короче, к нашему приезду плов был уже готов, а процесс его приготовления мастер подробно описал и ответил на все наши вопросы, разумеется, после дегустации. Поскольку рис человечество начало возделывать около 7 тысяч лет назад, достоверно установить автора этого культового блюда не представляется возможным. Рисоводство родилось в Китае, через пару-тройку тысяч лет проникло в Индокитай затем в Индию, а уже оттуда в Среднюю Азию. Конечно, плов это не просто варёный рис, хотя на санскрите «pulaka» именно рисовый шарик, на хинди чуть короче «pulau», персы приготовленный рис называли «polov», скорее всего именно они авторы блюда, турки «pilаv». Чтобы блюдо получило всемирную известность, его мало придумать, нужно распространить и популяризировать, вот тут постарались арабы, дотащив принципы «плововарения» аж до Испании, где плов трансформировался в паэлью. Первое литературное упоминание о плове, так сообщают наши источники,  в Тысяча и одной ночи. Кто там ест плов Аладдин, Синдбад или Шахрияр с Шахерезадой, какой по счёту ночью, осталось не выясненным. Ещё один источник сведений о плове – труды Авиценны, считается, что он использовал это блюдо в качестве лекарства… Правда лечил пловом не смертельные болезни, а только казавшиеся таковыми, например, сердечную боль юноши от неразделённой любви. Абу Али ибн Сина впихнул в юношу столько плова, что тот забыл и о девушке, и о своих сердечных муках, целиком сосредоточившись на желудочно-кишечных ощущениях. Смелое врачебное решение, не последователи ли Авиценны лечат головную боль пургеном. К сожалению рецепта плова описанные литературные источники не содержат, нет его и в древнейших арабских кулинарных книгах - «Анналы кухни халифов» Ибн Сайяр Аль-Варрака XI века и «Книге блюд» Мухаммада аль-Багдади, жившего в XIII веке. Может оно и к лучшему, каждый готовил по-своему, и сегодня мы имеем невероятное количество видов и рецептов плова. Несмотря на всю неблагодарность подобной затеи, попробуем немного заняться классификацией и систематизацией продукта. Подобно тому, как все продукты можно разделить на бананы и не бананы, все пловы делятся на откидные и не откидные. Откидные, это когда рис, обычно имеющий свой неповторимый вкус типа жасмин или басмати, готовят в большом количестве воды до полуготовности, а потом откидывают и доводят до готовности, соединяя с другими ингредиентами. Так часто поступают  в Индии, Турции, Азербайджане, в Средней Азии, где плов стал самым главным и самым любимым кушаньем, с откидыванием, обычно не заморачиваются, а готовят с самого начала всё в одном казане. Исключение плов по-хорезмски и плов, который готовят в Бухаре, называя его «Кабульский». Кстати, только узбекский и таджикский пловы признаны ЮНЕСКО объектами нематериального культурного наследия. Классический узбекский плов готовится в четыре этапа: перекаливание масла или жира, обжаривание мяса, приготовления зирвака, когда к мясу добавляются овощи и специи, и, наконец, закладка риса. Использование разных видов масла, жира, мяса, овощей, сортов риса и порождает сотни рецептов узбекского плова. Основные особенности, лежащего перед нами на большой тарелке лягане Самаркандского плова – мясо большими кусками и всё готовится слоями, которые, как мартини для Джеймса Бонда, не перемешиваются. Ещё одна, не скажу изюминка, изюм и другие сухофрукты в самаркандском плове как раз не используются, фишка – использование большого количества крупно нарезанной жёлтой моркови. Желтую морковь для приготовления плова используют и в других районах Узбекистана, не только в Самарканде. Дело в том, что жёлтая морковь по времени тушится гораздо дольше оранжевой, а потому её можно закладывать сразу после или даже во время обжарки мяса, а оранжевую, скорее для цвета, чем для вкуса, только перед самой закладкой риса. Еще один часто встречающийся в узбекском плове компонент это орех нут, вот в самаркандском, в отличие от ташкентского, им не злоупотребляют, бывает, не добавляют вообще. Ладно, хватит разговоров, пора пробовать. Сначала едим глазами, то бишь описываем вид. Плов, как и положено, лежит горкой. В центре, на вершине большая головка чеснока и красный жгучий перчик, обложены варёными перепелиными яйцами, дальше, вытянутые по меридианам большие куски мяса, в нашем случае говядина, чередующиеся с дольками лимона. Тут для плова хлопкового масла не жалеют, поэтому получается жирновато – с лимоном самое то. Плов-мастер, прежде чем посвятить нас в секреты своего искусства, предложил угадать главную специю, которую он использовал в готовке. Предложенных нами вариантов было не мало: лук, зира, барбарис, чёрный перец, паприка, куркума, шафран, лавровый лист. Несмотря на наличие большинства из перечисленных специй, правильный ответ никто не дал, главное это любовь, которую вложил в своё блюдо и передал нам мастер. Даже соответствующий стишок прочёл, получше, чем попавшийся мне на глаза взамен того, забытого.

Венец любого дастархана,

Достойный песен и стихов,

Волшебный, сказочный, желанный,

Изысканный узбекский плов.