Пустыню мы пересекаем не на верблюдах, на автобусе. В Средней Азии две всем известные пустыни Каракум – «чёрный песок» и Кызылкум – «красный песок». Мы даже останавливаемся, чтобы пофотографировать эти кызылкумские барханы, которые оказываются не то, чтобы красные, но всё же ближе к оранжевому, чем к жёлтому. Кроме песка пейзаж оживляют кусты саксаула и попавшаяся по дороге экзотическая ящерка. Следующая наша остановка там, где пустыня, повоевав с человеком, отступила и дала возможность на орошаемых землях собирать богатые урожаи. Нас, разумеется, больше всего заинтересовали поля хлопчатника, да его больше всего и выращивается. Культивировать хлопчатник люди начали давным-давно, в долине Инда его возделывают примерно 7 тысяч лет. Интересно, что в Америке, точнее в Мексике примерно столько же, хлопчатник там чуть другого вида с более длинными и нежными волокнами, а потому сегодня мексиканский хлопчатник самый распространённый в мире. Иран начал заниматься хлопком при Ахаменидах, видимо, они и подсадили на хлопководство попавшую от них в зависимость Среднюю Азию. Побивший Ахаменидов Александр Македонский, как и все европейцы его времени, о хлопке слыхом не слыхал, а взятые в военный поход учёные писали о «деревьях, на которых растёт шерсть». Средневековые европейские грамотеи, хлопок тогда стал важным предметом импорта-экспорта, придерживались более экзотической версии, так в книге XIV века «Приключения сэра Джона Мандевиля» написано, что в Индии растёт «удивительное дерево, из ветвей которого рождаются маленькие овечки». Одну такую «маленькую овечку», которую теперь называют «коробочкой», взяли себе на память и мы. Кроме раскрытых белых коробочек на кустах были закрытые в форме зелёных шариков, а также нежно-кремовые похожие на бутоны роз цветы, хлопчатник из семейства Мальвовых. Подобно нефти для России, хлопок для Узбекистана и благо, и проклятие одновременно. Сегодня Узбекистан занимает 6 место в мире по производству хлопка со своими 4% ежегодных «мировых запасов», а вот по производству на душу населения едва ли не лидер – 33 кг на каждого, чуть уступая в этой номинации малонаселённой Австралии. В советское время Узбекистан давал хлопка почти вдвое больше, чем сегодня, но и цену платил немалую. Собирали хлопок чуть не всей республикой: студенты, школьники с 9 лет, учителя, врачи, госслужащие. Став независимым, Узбекистан уменьшил площади посева хлопчатника, а вот от рабского принудительного труда в одночасье отказаться не мог. Часть западных компаний, таких как Adidas, Marks & Spencer, H&M, Tesco, IKEA, узнав о нарушении прав человека в хлопководстве, Узбекскому хлопку объявили бойкот. Сегодня, а точнее с 2020 г. в Узбекистане за использование детского труда грозит уголовная ответственность: штраф или лишение свободы сроком до 3 лет. Ничего удивительного, как следует из растиражированной Марксом цитаты Бальзака «В основе любого богатства лежит преступление». Узбеки называют хлопок, своё основное богатство белым золотом «ак алтын», точнее «ок олтын», узбеки больше окают, в отличие от большинства тюрков (казахи, киргизы, каракалпаки), которые акают, потому заведение азиатской кухни может называться и Чайханой, и Чайхоной, а вот Чойхон что-то не попадается. Вызвано такое различие сложным этногенезом узбекской нации, в формировании которой поучаствовали не только тюрки, но и ираноязычные саки, согдийцы, бактрийцы и хорезмийцы, которые до сих пор считают себя не совсем узбеками, а скорее наследниками древних ариев. Некоторые различия узбеков и хорезмийцев можно заметить и в сувенирных магазинах. Так в Хиве вместо узбекской тюбетейки чаще можно встретить папаху из овчины, чаще белую, чем черную. Идя проторенной дорогой, народ, носящий белые папахи, можно было бы назвать окколпаками, но не сложилось, видимо не захотели хорезмийцы быть околпаченными. Кстати, после революции Хива стала столицей Хорезмской ССР, а Бухара Бухарской ССР, точнее сначала они стали народными республиками и только «под занавес» советскими, а после национально-территориального размежевания конца 1924 года, отменившего старые границы и названия, Хива и Бухара были объединены в одну Узбекскую ССР.
Как обычно, добравшись до Бухары вечером, экскурсию начинаем утром. Перед нами крепость или цитадель с названием Арк, это древнейшая часть Бухары, которой, как и Хиве, юбилей отмечали в том же 1997 году, около двух с половиной тысяч лет, а то и поболе. Исторических документов по этому поводу не осталось, остались литературные, в частности Шахнаме Фирдоуси. Сам Фирдоуси жил в XI веке в эпоху правления Саманидов, иранской династии, которой удалось после распада Арабского (Абассидского) халифата основать своё супер-государство со столицей в Бухаре, на смену официальному арабскому языку халифата пришёл персидский фарси, заблиставший новыми гранями под пером, или чем он там творил, Фирдоуси. Шахнаме, в переводе «Книга царей» - эпос сравнимый с Махабхаратой или Илиадой-Одиссей и по объему и по значению. Разумеется, при написании своей «книги книг» Фирдоуси пользовался персидской классикой, созданной до него, в частности Авестой. Начало напоминает Библию: известный нам первочеловек Гайомард или на фарси Кеюмарс родил Сиямека, который родил Хушенга, который родил Тахмураса… Потопа по Шахнаме на Земле не было, но случались беды покруче, вроде тысячелетнего правления змея-горыныча Зохака. Наконец появился некий Фаридун с тремя сыновьями Сальмом, будущим правителем Рума, Иреджем, будущим повелителем Ирана и Туром, овладевшим Тураном. Римская история Фирдоуси не очень интересовала, поэтому он сосредоточился на взаимоотношениях Ирана и Турана, раскинувшегося северо-восточнее Ирана с границей по Амударье. Наиболее драматичные события, связанные к тому же с Бухарой, развернулись, когда Иран возглавлял Кей-Кавус, а Туран Афрасиаб. С сыном Кей-Кавуса Сиявушем, сюжетов на свете увы меньше, чем писателей, случилась примерно та же история, что и с библейским Иосифом в доме египетского чиновника Потифара, его пыталась соблазнить мачеха Судабе. На одни неприятности наложились другие, и Сиявушу пришлось бежать от отца Кей-Кавуса к его злейшему врагу Афрасиабу. Тот встретил героя благосклонно, даже дал место для строительства крепости, правда, не очень много – столько, сколько покроет воловья шкура. Сиявуш поступил точно так же, как греческая царица Дидона, основавшая Карфаген, разрезал шкуру на тонкие полосы, связал их и огородил вполне приличную площадь. Разница с Дидоной только в том, что «её шкура» очертила полукруг, опирающийся на берег моря, так оптимальней, а «шкура Сиявуша» обрисовала правильную окружность вокруг возвышенности. На этом месте по легенде и построена крепость Арк, которая правда в плане, так говорят, напоминает ковш Большой Медведицы. Захвативший Среднюю Азию в начале VIII века арабский предводитель Кутейба ибн Муслим, конечно предпочёл бы, чтобы основателем Бухары был герой другой книги. Нашли и такого – одного из персонажей Корана Эйюба, тем более так же звали, совпадение – не думаю, первого арабского эмира Бухары - Эйюба ибн Хассана. Эйюб или Айюб – арабская транскрипция имени Иова многострадального. Местная легенда утверждает, что подвергнутый Аллахом различным напастям для проверки крепости его веры Эйюб в своих скитаниях добрался и до здешних мест, была засуха, но он ударил посохом о землю, из земли забил родник с целебной водой, которая излечила Эйюба от проказы, и он умер в Бухаре в радости и благополучии. Несколько позже, в веке XII или XIV, есть разные точки зрения, при Караханидах или Тимуридах на месте, где забил родник, был построен Мавзолей Чашма-Айюб (источник Аюба), как будто бы там наш Айюб-Эйюб и похоронен. Разумеется, у столь легендарного персонажа это не единственная могила, есть ещё в Сирии, Омане, Ливане и Турции. Мавзолей Чашма-Айюб расположен в городском парке культуры и отдыха, носившего в советское время имя «большевицкого Авеля» С.М.Кирова. Мавзолей небольшое и не особенно примечательное здание с башенкой и тремя куполами, сегодня там городской музей воды и водоснабжения. Гораздо более изыскан и интересен расположенный неподалеку Мавзолей Саманидов. Саманиды пришли не с севера, не с запада, не с востока, с юга, с территории современного Афганистана. Относительно их происхождения единого мнения нет, официальная версия – персы или парфяне, но скорее всего это предпринятая Саманидами попытка легитимизировать собственную власть, изображая себя наследниками Сасанидов, властителей мощной Иранской империи, раскинувшейся в III – VII веках от Чёрного моря до Персидского залива. Основателем династии считается уроженец Балха Саман-худат, управлявший скромным селением Саман на одном из краёв раздираемого междоусобицами Арабского халифата. Изначально Саман-худат был зороастрийцем, но принял ислам, вовремя предать, значит предвидеть. Видя такое рвение, Багдадский Халиф аль-Мамун, мать которого была персиянкой, голос крови тоже не маловажен, назначил управителями (эмирами) Средней Азии четырёх внуков Самана: Нуха, Ахмада, Яхью и Ильяса. Сын Ахмада Исмаил ибн Ахмад и объединил отцово и дядины владения в одно государство: Саманидский эмират или Саманидскую империю, столицей которой с 892 года стала Бухара. Умершего в 864 году отца Ахмада ибн Асада Исмаил Самани и похоронил в осматриваемом нами мавзолее. Там же в 907 нашёл вечный покой и сам Исмаил. Мавзолей Саманидов имеет и художественную, изысканный декор, изящество форм, и историческую ценность. Это единственное сохранившееся сооружение эпохи Саманидов на территории Бухарского оазиса, также это одно из первых сооружений в Средней Азии, целиком выстроенных из жжёного кирпича. Куб, олицетворяющий устойчивость земной тверди, увенчан куполом, символизирующим небесный свод, как говорил один киношный персонаж: классика, первостатейная классика,… крепко закручено. Майолика тогда в архитектуре ещё не использовалась, а потому весь декор исключительно за счёт различий в кирпичной кладке, и в подобном жанре это вершина. Хотя по кирпичным узорам в Бухаре, несомненно, есть ещё одна вершина, и в переносном и в прямом смысле – минарет Калян, «калян» большой и означает, переносящий нас из эпохи Саманидов в эпоху Караханидов. Караханиды не персы, представители другого великого народа, плотно поучаствовавшего в этногенезе узбеков, тюрки, точнее карлуки - племя, записанное в праотцы не только узбеков, но и уйгуров. Приняв в середине десятого века ислам, Караханиды, хорошо подумав, к концу века решили принять и бремя власти над исламским владениями в Мавераннахре, так тогда называли регион между Сыр- и Аму- дарьями, буквально с арабского «земля за рекой». Аппетит, как обычно, пришёл во время еды и к 999 году Караханид Наср ибн Али полностью овладел государством Саманидов с их столицей в Бухаре, послав по известному адресу тогдашнего саманидского правителя Нуха II. Недостаток пассионарности плохо, но избыток ещё хуже. В Караханидском каганате скоро началась грызня за власть, междоусобицы и, наконец, в 1040 каганат распадается на Восточное и Западное ханства. В 1089 Западно-Караханидское ханство, куда вошла Бухара, становится вассалом сельджуков, ещё одного воинственного тюркского племени. В 1102 последний представитель Великих Сельджуков Ахмад Санджар поставил управлять Мавераннахром Караханида Арслан-хана, при нём и был возведён минарет Калян при пятничной мечети, первая версия которой не сохранилась. Некоторые источники утверждают, что минарет Калян тоже получился не с первого раза, выстроенный сначала с использованием кирпича-сырца упал и рассыпался, и только, когда строителям выдали качественный обожжённый кирпич, минарет в 1147-ом вознёсся и застыл на века. Высотой минарет особенно не кичится – 46 с половиной метров, кичится видом: пояса рельефной кладки, один изысканней другого чередуются с куфическими надписями, увенчан ротондой с фонарём. Минарет исполнял не только религиозные функции, призывая правоверных к намазу, но и гражданские, служа дозорной вышкой и маяком. Это легендарное сооружение, конечно, не могло остаться без легенды. Вот, что рассказывают «белобородые старики», по-местному аксакалы. Жил в Бухаре злой хан, дравший со своих подданных три шкуры. Жена же его напротив была доброй и благодетельной: помогала нуждающимся и страждущим. Делала это тайно, чтобы хан не узнал, но он узнал и приговорил свою жену к смерти, её должны были сбросить с верхушки нашего минарета. На вопрос о предсмертном желании мудрая женщина ответила, что желает надеть все свои одежды, а когда её сбрасывали с минарета, платья раскрылись куполом, и она благополучно приземлилась на площади. Не знаю, был ли в курсе сего события Глеб Колесников, изобретатель первого авиационного парашюта, но, видимо, именно после этого полёта узбекские женщины стали под платьями носить длинные цветные шаровары. Говорят, минарет был сработан настолько качественно, что почти 800 лет простоял без реставрации. Чуть-чуть не дотянул до юбилея, в 1920 Бухару осадила армия Фрунзе. По городу выпустили 12 тысяч снарядов, в том числе немало химических, несколько из них угодили и в «нашего Коляна», снеся часть фонаря с карнизом. Наскоро минарет подлатали в 1924, а в 1997 к юбилею отреставрировали капитально, так что боевые раны практически не заметны, впрочем, если зайти с противоположной площади стороны и внимательно приглядеться...
Минарет не единственный заслуживающий внимание объект на площади Регистан, «регистан» буквально «песчаное место» на персидском, но почему-то именно так в Средней Азии называли парадные площади. Одни из версий, на площади казнили смутьянов и посыпали лобное место песочком, чтоб лучше впитывалась кровь. Рядом с минаретом Калян расположена одноименная мечеть, самая большая мечеть в Бухаре, а весь комплекс называется Пои-Калян. Это третья ипостась заложенного ещё Арслан-ханом культового сооружения. Вторая датируется серединой четырнадцатого века, нынешняя мечеть возведена во времена внука Тимура Улугбека, это первая половина следующего века, пятнадцатого. При Тимуридах Бухара не была столицей, столицей был Самарканд, но оставалась важнейшим культурным и религиозным центром, потому кроме мечети, Улугбек построил ещё и медресе, находящееся от мечети чуть поодаль. После заката звезды Тимуридов их империя была растаскана по кускам, Бухара, вновь ставшая столицей одноименного ханства, досталась основателю уже «чисто» узбекской династии Мухаммеду Шейбани, потомку Шибана сына Джучи, а потому могущего именоваться титулом, предназначенном только для чингизидов, хан. Перенёс столицу из Самарканда в Бухару Убайдулла 5-й верховный хан из династии Шейбанидов, он перестроил мечеть и приказал украсить праздничными изразцами, а также соорудить более роскошный михраб, зайдём, посмотрим. Через облицованный майоликой главный вход попадаем в просторный, вмещающий согласно источникам до 12 тысяч верующих, внутренний двор. Четыре в изразцовой плитке айвана, михраб в самом дальнем, противоположном входу. Над михрабом бирюзовый, не скажу, что очень большой, купол с полумесяцем. Во дворе есть ещё одно сооружение в форме ротонды, расположено ближе к михрабу, чем центральному входу. Это макет Каабы, нужен, чтобы верующие, прежде чем совершить хадж, попрактиковались в родных местах этикету поклонения святыне, также используется в качестве кафедры для выступлений муллы. Напротив мечети, «фасадом в фасад», так называемый архитектурный приём «кош» (добавка), двухкупольное медресе Мири Араб, построено, по всей видимости, при непосредственном участии духовного наставника всё того же Убайдуллы-хана шейхом Саидом Абдуллой аль-Йамани. Мири-Араб дословно означает «имущество араба», этого самого шейха Саида аль-Йамани, где в 1526 он был и похоронен. Разумеется, в советские годы это медресе, как и все остальные, закрыли, хорошо хоть не взорвали. После Великой Отечественной, учитывая большой вклад Средней Азии в общую победу, Совет народных комиссаров СССР разрешил открыть два медресе, одно из них Мири-Араб. Мири-Араб не высшее духовное учебное заведение, среднее, но престижное, потому к его руководителям особый подход. Второго «послевоенного» директора даже сняли с должности за многожёнство, неужели больше 4 жён имел?! Среди выпускников верховный муфтий России, главный муфтий Узбекистана, муфтии Азербайджана, Казахстана и даже один президент - Ахмат-Хаджи Кадыров.
В средневековой Бухаре нормы по количеству медресе были совсем другие, потому кроме Мири-Араб можем осмотреть ещё парочку, возведённых тем же приёмом «кош», нужно только пройти через рынок Токи Заргарон – «купол ювелиров», здания в персидском стиле возведённое при Шейбаниде Абдулла-хане II в конце XVI века. Итак, мы у медресе Улугбека, расположенного напротив медресе Абдулазиз-хана. Уважая старших, осмотр начинаем с медресе внука Тимура. Улугбек, став султаном Мавераннахра, будучи человеком учёным, распорядился строить медресе во всех главных городах своей державы: Самарканде, Бухаре, Гиждуване. Бухарское медресе было закончено первым в 1417 г. Говорят, на резных дверях было выведено арабской вязью изречение, ставшее девизом самого Улугбека, «Стремление к знанию - есть обязанность каждого мусульманина и мусульманки». Это цитата из Сунны, сборника хадисов – преданий о словах и делах пророка Мухаммеда. В исламской традиции, цитируя тот или иной хадис, принято ссылаться и на цепочку проповедников, донёсших информацию от сподвижников пророка до широкой публики. Процитированный хадис связывают с именами знавшего более 3000 хадисов, жившего в 10 веке богослова Ат-Табарани и Абу Бакра аль-Байхаки, жившего лет на сто позже и издавшего Сунан аль-Кубра – десятитомный сборник хадисов. Иногда процитированному нами хадису делают обрезание – отсекают от мусульманина мусульманку, не знаю, в какой версии красовался хадис на дверях медресе Улугбека, полной или обрезанной, но женщин, естественно, в медресе не брали, зато юношей учили не только богословию, но и языкам, математике, астрономии, философии. Разумеется, до нас медресе дошло не в своём первозданном виде, а несколько разукрашенном. При 11-ом верховном хане из династии Шейбанидов «строителе большого базара» Абдулла-хане II медресе было облицовано глазурованной плиткой, то ли в первый раз, то ли снова. Сегодня медресе не действует, там музей Искусства каллиграфии. Резных дверей с хадисами нет, имеется арабская вязь по обоим бокам главного входного портала, что написано – узнать не удалось. Удалось только, расположившись в этом самом портале, сфотографировать парадный вход находящегося напротив медресе Абдулазиз-хана, представителя следующей правящей в Бухарском ханстве династии Джанидов или Аштарханидов. Правивший 15 лет наш старый знакомец Абдулла-хан II уступил после смерти свой трон сыну Абдал-Мумину, но тот, обладавший скверным характером и приказавший зарезать всех своих двоюродных братьев, сам погиб через пол года в ходе заговора, организованного двоюродным дядей Пирмухаммед-ханом II, про которого Абдал-Мумин в запарке забыл. Впрочем, Пирмухаммед-хан II на Бухарском троне тоже пировал недолго - год, ещё бы, ведь он был 13-тым Шейбанидом, тринадцатым и последним. Ханский престол у Шейбанидов забрали их родственники по женской линии, которых Абдал-Мумин «промумил» также. Так сложилось, что к этому, да и не только этому, госперевороту приложила руку Россия. В 1554 г. войска Ивана Грозного взяли Астрахань и потомку Чингисхана Яр Мухаммед-хану пришлось убираться восвояси. Приютил всё тот же Абдулла-хан II, широкой души был человек. Не только приютил, но и выдал замуж свою дочь за сына Яр Мухаммеда Джани Мухаммед-хана, который, будучи зятем Абдулла-хана II, и стал первым бухарским ханом новой правящей династии Аштархидов. Пятый бухарский хан из Аштархидов Абдулазиз, в отличие от большинства предшественников, на троне задержался надолго – 30 с лишком лет, было время и разбрасывать, и собирать камни. Таким собранием камней и является осматриваемое нами медресе. Построено в 1652, за те 200 лет, что отделяют строительство осмотренного медресе от осматриваемого, Среднеазиатская архитектура прошла определённый путь. Глазурованная плитка, идущая на отделку, стала ярче, разнообразнее, впитала новые цвета, потому образуемые ей узоры сложнее и изощрённей. К «50 оттенкам синего», украшающего медресе Улугбека, с которым Абдулазиз своей постройкой не мог не соперничать, добавились оттенки золотого и розового; вместо геометрических узоров сложный растительный орнамент; вместо цитат из Корана стихи. Особого внимания в медресе Абдулазиза заслуживает входной айван с напоминающими пчелиные соты мукарнасами. Мукарнасы, иногда их называют сталактитами, с персидского слово так и переводится, характерный приём персидской архитектуры, заимствованный Среднеазиатской архитектурой в эпоху Тимуридов, используются для украшения верхней части арочного углубления айвана. Напряжённая внутри- и внешне- политическая обстановка не позволили завершить отделочные работы, остались без керамической плитки половина внутреннего двора и левая сторона фасада. Медресе не действует, и мы можем смело туда зайти, внутренний двор за истекшие столетия не утерял, а даже несколько приобрёл гармонии, часть плитки с облицованной половины осыпалась, что сблизило одну половину с другой, необлицованной изначально. Небольшие айваны внутреннего двора, где раньше укрывались от жары семинаристы, идеально подошли для небольших сувенирных лавок, где они и расположились. Справедливости ради, отметим, что торговцы оккупировали не всё медресе и мы можем заглянуть в худжру, комнату-келью, предназначенную для житья семинаристов, небольшое, довольно мрачное помещение с отполированным ногами каменным полом. Из удобств – есть место для очага и отдельное пространство, оно ниже пола жилого помещения для хранения припасов, в целом не очень уютно, но в жару прохладно.
Пора повернуть назад, снова проходим через купольный рынок Токи Заргарон с его сувенирами, ассортимент по сравнению с Хивой несколько поменялся, появились тюбетейки, советские значки, много текстиля и керамики, забавные фигурки и разноцветные керамические тарелки, даже скорее блюда. Спеша к минарету Колян, мы так и не заглянули в крепость Арк, исправим промашку, тем более, что там сегодня краеведческий музей. Само собой, крепость не раз разрушали… «до основанья, а затем»… так что от трудов Сиявуша ничего не осталось, более того, археологи, которым чужд полёт фантазии, Шлиман исключение, утверждают: возраст Арка легендой сильно преувеличен, это искусственно насыпанный холм, ставший серьёзной крепостью примерно в V веке. В VII веке после распада Западнотюркского каганата Бухарой стали править, масло масляное, «бухархудаты», что и означает правители Бухары. Так историки называют династию, ведущую свой род от тюрка Бидуна, который превратил Арк в грозную крепость и велел построить внутри цитадели царский дворец. Следующую крупную реконструкцию Арка, спустя почти пятьсот лет, затеял караханид Арслан-Хан и как будто разбудил дремавшее лихо. На протяжении ста с небольшим лет Арк разрушали четыре раза. Особенно сильно постарались в 1220 монголы. Чингисхан лично участвовал в осаде Арка, где укрылось большинство городских жителей. Силы были не равны, цитадель взята, сожжена и разрушена, жители убиты или обращены в рабство. Пожалуй, это было самое серьёзное разрушение Арка, разумеется, если не считать бомбардировку Фрунзе в 1920. При тимуридах Бухара с Арком залатали свои раны, а при Шейбанидах расцвели. Постройки Арка, которые мы можем осмотреть сегодня, относятся к более поздней эпохе Аштарханидов и сменивших их Мангытов, которые, не будучи в родстве с Чингисханом по мужской линии, не могли именоваться ханами, только эмирами, потому при мангытах, представителях узбекского племени монгольского происхождения, Бухарское ханство превратилось в эмират. В цитадель, общая площадь которой без малого 4 гектара, попадаем через ворота, восстановленные в XIX веке, к тому же веку относится двор Кушбеги, так экзотично именовали в эмирате премьер-министра. Мечеть на век древнее, но самое старое и интересное сооружение – тронный зал XVII века. В прямоугольном внутреннем дворе, украшенном по краям резными деревянными колоннами, держащими расписной потолок, находится мраморный трон бухарских эмиров, тут проходила церемония коронации, состоявшая в поднятии эмира на кошме - ковре из верблюжьей шерсти. В противоположном конце двора визуально закрывающий выход каменный куб в полтора человеческих роста, выполняющий не декоративную, а чисто утилитарную функцию. По местному этикету к эмиру нельзя было поворачиваться задом, поэтому посетителям нужно было пятиться до этого куба, скрываться за ним от глаз монарха и только после этого поворачиваться и привычным для себя способом удаляться. Свою казну бухарский эмир далеко от себя не отпускал, хранил тут же в тронном зале в подвальном помещенье, вход в которое охраняет пара стилизованных мраморных львов. Бегло осмотрим краеведческую экспозицию: фотографии, карты исчезнувших держав и военных походов, артефакты первобытных времён – наскальная живопись и женские украшения, а также экспонаты более близкого нам времени, например, тульский самовар 1810 года.
Выйдя из Арка, направляемся в противоположную от Пои-Калян сторону, тут осмотрим мечеть 1712 года постройки, это, так сказать, прощальный подарок родному городу последних бухарских ханов Аштарханидов, власть у которых тихой сапой начали забирать эмиры Мангыты. Мечеть воздвигнута рядом с рукотворным водоёмом, хаузом по-узбекски, а именно с Боло-хаузом, детским водоёмом, на средства Ситораи Мохи-хоса, матери Абулфейз-хана, восьмого и последнего не номинального аштарханидского хана Бухары. По барочному изящный айван украшают 20 утончённых резных колонн, отражающихся в пруду. Поэтому мечеть Болло-хауз, официальное название, имеет почётное звание «мечеть сорока столбов». Не знаю, бухарцы сами додумались до этого прикола или позаимствовали идею у иранцев, построивших на полвека раньше в Исфахане шаху Аббасу II дворец Чехель-сотун (сорока колонн), включая те же 20 отражений. Минарет, примостившийся сбоку, построен на два столетия позже в 1916, в те годы это была главная мечеть Бухары и последний бухарский эмир Сеид Алим-хан, кстати, выпускник Санкт-Петербургского Николаевского кадетского корпуса, молился именно здесь. Минарет не очень большой, в несколько раз меньше возведённой рядом в советское время, 1929 г., водонапорной башни по проекту В.Г.Шухова, мастера эффектных гиперболических конструкций.
От одного хауза двинемся к другому, это недалеко. Мы на площади Ляби-Хауз, её образуют расположенные по трём сторонам пруда Надир-Беги два медресе и ханака, суфийская обитель, аналог монастыря в христианстве. Первым в 1569 построили медресе Кукельдаш, средства выделил кукельдаш (молочный брат) Абдулла-хана II Кулбаба, занимавший при дворе должность визиря. Это не самое изящное медресе, зато самое большое в Средней Азии, функционировало до 1920, пока город не занял Фрунзе и не въехал в Кукельдаш со своим штабом, позже тут располагались музей, архив, сегодня кроме Музея истории литературы Бухары здесь разместились ремесленные мастерские, магазины товаров народных промыслов, прежде всего керамики, и даже салон красоты. Через 50 с небольшим лет после строительства Кукельдаш другому визирю другого хана приглянулось это место, и он решил его облагородить. Надир Диванбеги, Надир – имя, диванбеги – должность, министр финансов, дядя по материнской линии и «практически визирь» Имамкули-хана, третьего Аштарханида, велел у медресе Кукельдаш вырыть пруд размером 42 на 36 метров и возвести по двум его берегам каравансарай и ханаку по системе кош. «Ляби» и означает берег, построенные здания, разумеется, получили имя Надира Диванбеги. В те годы Ляби-хауз находился в центре бойкого торгового квартала и Надир Диванбеги уже мысленно подсчитывал барыши, которые получит государство и он лично от сдачи номеров каравансарая приезжим купцам, но Имамкули-хан всё испортил. На открытии комплекса в 1623 г. он построенный караван-сарай обозвал медресе, то ли умышленно, то ли перепутал, пришлось, с ханом не поспоришь, перепрофилировать. Сегодня ошибка хана исправлена, во внутреннем дворе устраивают фольклорные шоу для туристов с едой и аутентичной музыкой. Вечером медресе Надир Диванбеги переливается разными цветами подсветки, но обильно украшенное разноцветной керамической плиткой прекрасно и днём. На главном фасаде две мифические птицы Симурги, зажав в своих когтях по телёнку, решили лететь, такое создаётся впечатление, прямо на солнце, изображённое тут же чуть выше, но не обожгли свои крылья и вот уже 400 лет не падают на дно самого глубокого ущелья. Симург, герой иранских легенд, царь птиц, иногда отождествляется с фениксом или хумаем, которого нам привычнее называть птицей счастья Гомаюн. В других легендах Гомаюн (Хумоюн) это царевна-лебедь, родившаяся от отца Симурга и матери Солнца.
Сквер Ляби-хауз популярное городское место, сюда ездят молодожёны, вовсю работают кафешки прямо у пруда, а из каравансарая/медресе (нужное подчеркнуть) выезжает бронзовый Ходжа Насреддин на своём ослике в тапках на босу ногу. Насреддин популярнейший фольклорный герой всего мусульманского востока, за право считать его своим земляком борются многие страны. Особенно преуспели турки, нашли у себя и место его рождения, и его могилу, и первыми в 1480г. издали книжку о его шутках, прибаутках и приключениях. К Средней Азии Насреддина крепко привязал родившийся в Османской империи русский писатель Леонид Соловьев. Спасаясь от голода в Поволжье, Соловьёв оказался в Узбекистане. Первая его книжка 1930 года называлась «Ленин в творчестве народов Востока (песни и сказания)», где Соловьёв якобы просто перевёл на русский язык народные произведения на заданную тему, на самом деле всё от начала до конца сочинил сам. Нет, возможно, он и собирал народный фольклор, даже наверняка собирал, творчески перерабатывал, но его фантазия тоже работала на полную. Потому не удивительно, что следующей его большой работой стали две книжки о Ходже Насреддине, фантазия бурлила, к тому же осталось много собранного и неиспользованного материала, «Возмутитель спокойствия» (1940) и «Очарованный принц» (1950). Эти книги неоднократно экранизировались, особенно «Очарованный принц», книга написанная, как это и положено лучшим русско-советским произведениям, в Дубравлаге, где Соловьёв отсидел 7 лет «за антисоветскую агитацию и террористические высказывания». Не знаю уместно ли после такого рассказа предложить читателю посидеть в кафе на берегу пруда, тут живописно, резные деревянные скамейки мимо которых бредут деревянные погонщики со своими верблюдами, Бухара это, как и Хива, тоже важный элемент Великого Шёлкового Пути. Я во всяком случае, сяду отдохну и расскажу, место обязывает, одну легенду. Нет не о Ходже, кстати ходжа – это почётное звание – мудрец, учитель, Насреддине, это уже имя, означает «победа веры», в Узбекистане ещё добавляют Эфенди, уважаемый. Так вот легенда не о нём, их и так сверх достаточно, о Ляби-хаузе. Говорят, на месте этого пруда стоял еврейский дом, и хозяйка наотрез отказывалась его продавать. Надир Диванбеги, несмотря на весь свой административный ресурс, ничего сделать не мог, по закону Бухарского ханства все религии и граждане были равны. Кстати, до арабского нашествия тут и зороастрийских храмов было полно, и даже христианская несторианская церковь была. Диванбеги от возникшей проблемы бежать не стал, но решил действовать не силой, а хитростью. Проложил рядом со злополучным домом арык, вода точила камень, фундамент стал осыпаться. В конце концов хозяйка отдала дом на условии, что Надир Диванбеги построит в Бухаре синагогу. Легенда утверждает, что первую, но я сомневаюсь. А вот то, что рядом с Ляби-хаузом находится еврейский квартал и там есть синагога, несомненно. Мы зашли, раввин читал одну из своих священных книг, нас встретил приветливо, разрешил пофотографировать и рассказал, что в его синагоге имеется очень древний свиток Торы. Вернувшись из поездки и немного покопавшись в источниках, я выяснил, что «не всё так однозначно». Древние свитки (старше 200 лет) то ли были, то ли нет, в 1920-е их то ли изъяли ГПУшники, то ли нет, в Бухаре есть частный музей, там есть свитки, но датировать их затруднительно, тем не менее, верующие утверждают, а спорить с верующими бесполезно, свиткам лет 500 и более. Ещё одна уже не легенда, а основанная на ряде фактов гипотеза говорит, что до строительства первой синагоги в Бухаре, евреи молились вместе с мусульманами в одном здании, но в разное время или разных углах. Это здание мечети Магоки-Аттари, самой древней из сохранившихся мечетей Бухары. Она тоже совсем рядом с Ляби-хаузом. За прошедшие со времени её строительства (XII век) годы она как-бы ушла под землю, на самом деле нарос культурный слой, и, чтобы к Магоки-Аттари подойти, нужно по ступеням не подняться, а спуститься. Небольшое здание с двумя куполами и двумя «миниминаретами» на восточном портале, керамическая плитка отсутствует, но частично сохранившийся резной каменный декор южного портала, это подлинный XII век, в отличие от гораздо более позднего восточного, впечатляет. Построена мечеть, а скорее перестроена из зороастрийского храма. Сначала называлась Мах (лунной), Луна почиталась зороастрийцами как богиня чистоты, судьбы, удачи. В XVI веке, уже достаточно опустившись, получила новое имя Магоки-Аттари (яма аптекарей). Сегодня тут музей ковроделия, который, к сожалению, был закрыт, так что внутренний декор и тысячелетний каменный пол нам осмотреть не удалось.
В историческом еврейском квартале, по которому мы прошлись, живут не только евреи, поскольку в Бухаре их осталось, как говорят, порядка 400, а вот в каком количестве и когда они в Бухаре появились загадка загадок и тайна тайн. Скорее всего просочились из Персии после Вавилонского пленения VI века до н.э. Конечно не сразу, не для того их Навуходоносор II в рабство угонял, чтобы они, где хотели, разгуливали. При вавилонских царях евреям жилось не сладко, но после захвата Вавилона Киром Великим в 539 г. до н.э. их положение значительно улучшилось. Царь царей милостиво разрешил евреям вернуться на их историческую родину. Кто-то ушёл, а кто-то остался. Державе Ахаменидов для завоевательных походов нужны были воины, платили им прилично, потому среди завербованных было много евреев. Так, возможно, первые евреи добрались до Средней Азии, попавшей в зависимость от персов, хотя, подобно 300 спартанцам, вряд ли по известной причине могли оставить после себя потомство. Историк Иосиф Флавий пишет об участии еврейских воинов и в походах Александра Македонского, а также о большом почёте, которым пользовались иудеи у сменивших Александра эллинистических царей. Поскольку наш источник – лицо заинтересованное, в его рассказе можно и усомниться, если бы не археологические находки в Мервском оазисе (Туркменистан), там обнаружили остатки синагоги и черепки с надписями на иврите, датируемые II веком до н.э. - I веком н.э. Есть упоминания о среднеазиатских евреях и в более поздних источниках: в Вавилонском талмуде (IV век), в летописях сасанидских царей, согласно которым еврейка Шошандухт была женой шахиншаха и родила ему наследника Бахрама V. Именно во времена помянутого шахиншахства Бахрама граница его государства проходила близ Бухары, тут и поставили пограничную заставу, в которой поселились пограничники с жёнами, возможно, это и была первая еврейская община Бухары, давшая потомство.
Пока мы блуждали в исторических потёмках, пришедшая невесть откуда тьма накрыла город, но не объяла его, и «свет во тьме светит», а у нас имеется возможность ещё раз пройтись по основным бухарским достопримечательностям, чтобы запечатлеть их в свете прожекторов.
В Бухаре мы задержались не на день, на полтора. Утром будем знакомиться с наследием последней правящей династии Бухарского эмирата Мангытов. Начнём с Чор-Минора, чаще других достопримечательностей, в силу своей необычности, изображаемого на местной сувенирной продукции. Чор-Минор – «четыре минарета». Торговец лошадьми и коврами туркмен Халифа (это одно из имён) Ниязкули, стяжав немало земных богатств, всё чаще стал задумываться о богатствах небесных. Он много путешествовал, говорят, и Тадж-Махал видел, и пришла ему мысль, говорят, именно после этого посещения, построить и посвятить Аллаху здание неописуемой красоты. Нанял зодчих, обрисовал задачу, сказано-сделано, в 1807 году медресе было готово. Особенно выделялась дарвозахона - вход с надвратной постройкой, увенчанный четырьмя башнями-минаретами. Это отход от всех канонов среднеазиатской и мусульманской архитектуры, но XIX век время либерализма и инноваций, потому никаких репрессий не последовало. По поводу того, что четыре минарета символизируют, есть четыре версии. Географически-демократическая: четыре равные стороны света, символизирующие всеобщее равенство и братство. Верноподданически-патриотическая: четыре правящие династии Бухары: Саманидов, Караханидов, Шейбанидов и Мангытов. Куда делись Аштарханиды, не совсем понятно, впрочем, эта та династия, у которой Мангыты отобрали власть, а по известной поговорке во всех несчастиях нужно винить предшественника. Кстати, на одном из минаретов сейчас имитация гнезда аистов, видимо, на Мангытском. Глобально-философская: четыре мировые религии ислам, христианство, иудаизм, буддизм. Синкретически-религиозная: четыре минарета – крест, купол посредине – колесо сансары. До наших дней только эта дарвозахона и дожила, остальные части медресе были разрушены. Не смотря на реставрацию Чор-Минор 1990-х, а может благодаря ей, время было лихое, в 1995 один из минаретов упал, но в 1997 был восстановлен на деньги ЮНЕСКО, сегодня здесь сувенирный магазин. Двигаемся дальше, в сторону загородной резиденции бухарских эмиров дворца Ситораи Мохи-Хоса. Это недалеко, от теперешней границы Бухары около 4 километров. Строительством загородной резиденции бухарские эмиры озаботились ещё в XVIII веке, попрочнее усевшись на зашатавшемся после Аштарханидов троне. Выстроенный наскоро сарай, так на востоке именуют дворец, сменило более капитальное строение, возведённое уже в конце следующего XIX века, это случилось при предпоследнем бухарском эмире Сеиде Абдулахаде. Видимо, он и назвал, а может сын, грешивший в молодости стишками, постарался, свою загородную резиденцию так загадочно «Звезда подобная Луне» в переводе с персидского, официального языка бухарского эмирата. Кстати, знал Сеид Абдулахад поневоле и русский, всё его правление проходило под российским протекторатом, принял который ещё его отец Музаффар в 1868г. Сменивший Абдулахада в 1911 сын Алимхан дворцовый комплекс расширил, возведя новый корпус в европейском стиле, помогали русские мастера, но внутренней отделкой с необходимой на востоке утончённостью и роскошью занимались местные бухарцы. Нужно отметить, что Ситораи Мохи-Хоса не единственная постройка Алимхана, на его деньги была возведена Соборная мечеть в Санкт-Петербурге, городе юности нашего эмира, кавалера орденов Александра Невского, Святого Владимира и Святой Анны. Увы, «звезда подобная луне» не долго блистала на небосводе Алимхана многострадального, февральская революция 1917 сделала Бухарский эмират независимым от Российской империи, но добравшаяся в 1920 до Бухары Красная армия придерживалась других установок. Алимхан был вынужден бежать в соседний Афганистан, где в 1944 году и скончался, завещав написать на своей могиле «Эмир без родины жалок и ничтожен. Нищий, умерший на родине, - воистину эмир». Но не будем о грустном, мы у диковинных восточных ворот и, не раскрывая рот, заходим на территорию резиденции, сегодня тут музей заповедник. По дорожкам, вот бы товарищ Сухов с Верещагиным порадовались бы, важно гуляют покинувшие свой довольно обширный вольер молодые павлины, значит нужно внимательнее смотреть себе под ноги. Одна из дорожек приводит нас к бюсту Усто-Ширин Мурадова, руководившего отделкой дворцовых помещений. Погода шепчет, а потому прямо на воздухе в роскошном кресле и просторном шёлковом халате с привинченными поверх орденами, погонами и аксельбантом расположился здешний хозяин Алимхан, цветная фотография в полный рост, сделанная Прокудиным-Горским в 1911. Можно, сев в соседнее кресло, с эмиром сфотографироваться. Осмотрев дворец снаружи, проходим внутрь, вход охраняет пара каменных львов братьев-близнецов, охраняющих эмирскую казну в Арке. Внутренние залы выше всяких похвал. Пожалуй, лучшим является Софед хона (белая комната), то самое место, где гармонично сошлись, вопреки всем пророчествам Киплинга, своими интерьерами Восток и Запад. В других помещениях баланс намеренно нарушен, где-то превалирует Запад, и мы видим печь-голландку и конную статуэтку Петра из бронзы, а где-то своими немыслимыми узорами, умноженными в зеркалах и немыслимыми цветами верх берёт Восток. В части залов развернул свою экспозицию Музей декоративно-прикладного искусства, знакомящий посетителей с художественной вышивкой и традиционной одеждой бухарцев конца позапрошлого – начала прошлого веков. Прежде чем осматривать одежду, поговорим о ткани. Самая известная и узнаваемая узбекская ткань называется хан-атлас, иными словами «царская ткань», намёк на то, что её может (мог) себе позволить только очень богатый человек. Как мы знаем, Великий шёлковый путь проходил через Бухару, доставка шёлка из Китая в Европу физически не могла осуществляться без накладок и какая-то часть товара оседала по дороге. Сначала узбекские умельцы шили наряды из китайского шёлка, потом научились производить и свой, по качеству ткани они китайцев не превзошли, а вот по части окраски, можно сказать, достигли недосягаемых вершин, создав хан-атлас. На востоке каждое славное дело обрастает легендами, не стало исключением и создание хан-атласа. В незапамятные времена пожилой правитель одного из восточных ханств, пленённый красотой юной девы, решил на ней жениться. То была дочь бедного ткача, отцу девушки эта затея не пришлась по сердцу, и он начал умолять хана отступиться. Тот, вместо того, чтобы просто отрубить ткачу голову, выставил условие: пойти туда – не знаю куда, принеси то – не знаю что, но чтобы то, что принесёшь, заставило забыть о красоте юной девы. Заплакал ткач и пошёл к своей мастерской, сел на берегу арыка, не зная что делать, слезы капали в воду и ткач увидел на её поверхности отражение облаков, окрашенных солнечным светом, и появившуюся после дождя радугу. Ткач, очарованный увиденным, бросился в свою мастерскую. Наутро была готова ткань лёгкая и воздушная, как облако, прохладная, как воздух после дождя, и переливающуюся цветами радуги. Впрочем, сам ткач описал процесс создания хан-атласа более поэтично: «Я взял зелень листвы, омытой дождем, добавил цвет лепестков роз, румянец зари, синь ночного неба, блики солнца на быстротекущей воде арыка, блеск глаз моей любимой дочки и все смешал». Хан своё слово сдержал, он не стал дочери ткача мужем, стал свёкром, а наша героиня, как и положено в конце правильной сказки, встретила своего прекрасного принца. А нам осталось осмотреть изделия бухарских ткачей, выполненные из хан-атласа и других тканей. Так поразившие хана из легенды цвета ткани достигаются с помощью исключительно природных красителей, они тоже представлены в экспозиции музея, это луковая шелуха, корки граната, перец и разные полевые растения, в частности гармала обыкновенная или могильник. Кроме ткачей и портных над женскими нарядами изрядно трудились и вышивальщицы, особенно золотошвеи. Бухарские мастерицы, вышивая золотом, использовали кучу техник и приёмов, основные: вышивание цветов – гульдузи и сплошные зашивы – заминдузи, более искусные в своём деле мастерски комбинировали, так появились зардузи-заминдузи, зардузи-гульдузи, зардузи-беришимдузи, зардузи-пулякчадузи и даже зардузи-гульдузи-заминдузи. К вороху непонятных слов добавим ещё одно – сюзане, на этот раз переведём, с персидского буквально «шитый иглой», так тут называют вышитые по шелку, бархату или хлопчатобумажному полотну декоративные коврики. Сюзане было неотъемлемой частью каждой узбечки, а потому вышивать сюзане девушки учились с детства. Чем утонченней было сюзане, тем выше калым. Вышивкой украшали наволочки, накидки и брачное ложе молодых. Считалось хорошим тоном оставить кусочек сюзане недовышитым, родившаяся после свадьбы дочь закончит. Вышивались сюзане не только к свадьбе, но и по другим важным поводам. Узоры сюзане имели не только декоративный, но и, как обычно, тайный сакральный смысл: оберегали от злых сил, рассказывали о мечтах, семье и родных местах вышивальщицы. Увы, прочесть зашифрованный в вышивке рассказ может только истинный знаток и ценитель сюзане, в нашей группе такого не оказалось, а потому мимо разноцветных панно на стенах проходим равнодушно.
От предметов декоративно-прикладного искусства ткачей перейдём, точнее переедем, к предметам декоративно-прикладного искусства гончаров. Нас ждут в Гиждуване, 50 км от Бухары, в семейной мастерской, где гончарным делом с успехом занимается уже восьмое поколение славной династии. Кроме экскурсии по мастерской с мастер-классом у гончарного круга, нас ждёт обед за свой счёт, чек чуть выше среднего, справедливо, экскурсия по мастерской должна что-то да стоить, к тому же еда свежая-вкусная, готовилась прямо на наших глазах, и поход в сувенирный магазин, где, кроме авторских керамических блюд ручной работы, представлены и стандартные фабричные изделия, чек значительно выше средне-сувенирных лавок, претензии также неуместны, не хочешь – не бери. Хотя глаза разбегаются, ассортимент потрясает разнообразием: от крошечных пиал до громадных ляганов, это специальное блюдо для праздничного плова. Между ними тьма плоских и глубоких тарелок, каждый вид со своим мудрёным названием, коса – глубокая тарелка, похожая на пиалу, но крупнее пиалы, товок – более плоская ,этих товоков тоже много видов от ним-товок с бортиками до абсолютно плоской порум-товок, ещё чайники, кувшины, всего не перечислишь.
Узбекская керамика, наверное, будет познаменитее узбекских тканей, и, не смотря на всю хрупкость керамических изделий, является самым популярным узбекским сувениром. Есть из чего выбрать: разные виды, разные школы. Самой знаменитой считается Риштанская керамика. Риштан, город в Ферганской долине, богат запасами лёгкоплавкой, не требующей очистки красной глины. Оттого риштанская керамика тонкая, звонкая с чёткими узорами и чаще всего растительным орнаментом, обычно синего или бирюзового цвета, для этого раньше использовали Афганский или Таджикский лазурит. Сейчас перешли на кобальт. В след за Риштанской идёт уже осматриваемая нами Гиждуванская керамика. Гиждувану с глиной повезло меньше, приходится комбинировать разные виды, очищать, плавить при большей температуре. Оттого гиждуванская посуда толстая и пористая, зато лёгкая. При высокой температуре нанесённая на глину краска может потечь, даже наверняка потечёт, но этот недостаток гиждуванские мастера смогли обратить в достоинство, создав замечательные полихромные керамические блюда, с перетекающими, переливающимися один в другой цветами. Любимые тона – охряные, жёлто-коричневые, для разнообразия зелёный или синий. Керамические бренды из других мест Узбекистана не так раскручены, помянём самую древнюю Хорезмскую школу – плотный витиеватый узор создаёт объёмный эффект, любимые тона – голубые-синие, в отличие от Самаркандской школы, где предпочитают зелёные цвета.
Впрочем, обсуждать в Гиждуване достоинство самаркандской школы не совсем этично. Сподручнее это сделать в Самарканде, куда в ближайшее время и отправимся. У нас нет времени даже на осмотр Гиждуванского медресе Улугбека, Хронос преследует нас буквально по пятам. Как и легендарному Сиявушу нам нужно бежать к Афрасиабу, только он нам может помочь и спасти. Правда, в нашем случае это не полумифический царь, а скоростной поезд, приобретённый Узбекскими железными дорогами у испанцев. Места, выданные Афросиабом, никак не больше легендарной воловьей шкуры, но нам больше и не надо, наш багаж путешествует отдельно в туравтобусе, полтора часа и мы в главной жемчужине Узбекистана Самарканде.
Хорошая поездка получилась! Насыщенная и неординарная. Тоже присматриваемся...
Хорошая поездка получилась! Насыщенная и неординарная. Тоже присматриваемся...
Подкупило, что никаких пцр-тестов не надо сдавать и загран паспорт с любым сроком окончания годится. Опять же никакого языкового барьера, хорошен отношение, вкусная и недорогая еда 😋