Не знаю, имею ли я вообще моральное право писать об Индонезии, стране семнадцати тысяч островов, побывав, да и то с коротким визитом, лишь на двух. Может писать и не стоило, но прочно обосновавшаяся на планете пандемия сделала такие вот путешествия по волнам своей памяти если не единственно возможными, то более актуальными, тем более остались кое-какие снимки, впечатления, и в коронавирусную эру поневоле приходится утешаться воспоминаниями.

Итак, вдохнём поглубже, сосредоточимся, и вот уже нашу грудь наполняет влажный тропический воздух, ворвавшийся в лёгкие уже во время спуска по самолётному трапу. Случилось, что Индонезийский Денпасар явился транзитной точкой маршрута в Новую Гвинею, и на обратном пути было вполне логично задержаться на несколько (три) деньков на «райском острове». Поздний вечер, до отеля, вполне приличного, добираемся в темноте. Утром, понаблюдав за вездесущими мартышками и отдав должное фруктовому разнообразию на завтраке, внимание привлёк невиданный доселе Salacca zalacca - змеиный фрукт, вкусовой родственник личи и рамбутана, отправляемся на обзорную экскурсию по острову. Начинаем, разумеется, с балийского храма. Тут у нас тоже скудновато, страну тысяч островов мы представляем только двумя, храмы Бали, которых тоже чуть не тысяча, только одним. Это храм Батуан, находящийся в тени своих более именитых балийских храмов-пуру, таких как Пура Бесаких, Пура Таман Аюн, Пура Улун Дану Братан, Пура Лухур Лемпуянг. Почему же мы посещаем именно его? Ответ, как всегда прост, он ближе всего к месту нашего пребывания - Денпасару, всего в 16 километрах. С другой стороны, новичкам на Бали грех жаловаться - храм весьма живописен и типично балийский. Главной изюминкой балийских храмов, отличающих их от прочих индуистских построек, являются Чанди Бентар (расколотые ворота), стоящие, словно зеркальные половинки устремлённой к Небесам башни, разъединённые и раздвинутые неведомой силой. Есть несколько версий возникновения этой архитектурной формы. По одной - это отражение местных дуалистских концепций, представляющих мир ареной борьбы добрых светлых сил со злыми тёмными, вряд ли, половинки-то одинаковые, с другой стороны, в жизни часто добро от зла отличить практически невозможно. Другая версия предполагает, что Чанди Бентар изображение мифической горы Меру, но раскалывать центр своего мироздания, механизм, вокруг которого всё вертится, у кого ж на это рука поднимется. Думаю всё проще, жителям вулканического острова постоянно приходится наблюдать извержения, когда и горы раскалываются, и похлеще катаклизмы происходят, так что Чанди Бентар вполне могут быть изображением вулкана в разрезе. Впрочем, что это мы застыли у входа, давайте войдём, но прежде спрячем свои колени под специально выдаваемыми юбками-саронгами, без них неприлично, вон даже каменные стражи ворот, мифические существа с клыкастыми лицами, эти юбки надели. Саронги у каменных стражей непростые, из ткани поленг, иными словами клетчатые, вот эти чёрно-белые клетки как раз добро-зло, тёмное-светлое и символизируют. Над стражами ещё и зонтики раскрыты, чтобы от жары не страдали, но нам, гостям с дальнего севера, тепло в радость. Чуть не забыл, как честный человек, должен предупредить, если через Чанди Бентар, существует такое поверье, захочет проскочить демон, они тут же сомкнутся. Повезло, вошли без эксцессов. Точное время постройки храма неизвестно, расположенное тут поселение было основано, так гласит табличка, в 1022, одиннадцатый век это как раз время массового проникновения индуизма с Явы на Бали. Разумеется, без храма тогдашние (да и теперешние) жители существовать не могли, организовывая поселение, сразу же его и заложили, но какая по счёту реинкарнация перед нами, неизвестно. Территория Пура Батуан, как и остальных балийских храмов, чётко делится на три части, соответствующие миру предков, миру людей и миру богов, то бишь подземному, земному и небесному. Балийцы идут в храм не с пустыми руками, пытаясь задобрить души предков, особенно тех, которым не уделяли достаточно внимания при жизни, мы же, как говаривал герой более близких нам сказаний, предоставим право «мёртвым сами хоронить своих мертвецов» сразу проследуем в главную, а потому самую нарядную и изысканную часть храма, проникнем в мир богов. Если бы кто-то из смертных набрался наглости и спросил у индуистских богов сколько их, услышал бы либо евангельское «имя нам легион», либо цитату из Скифов Блока «Мильоны - вас. Нас – тьмы, и тьмы, и тьмы». Этим в какой-то мере и объясняется успех индуистских миссионеров, с лёгкостью прибавляющих к Священному Пантеону всех местных идолов у встречаемых на их пути народов. На Бали, почему – загадка, их ждал самый большой успех. Тут концентрация индуистов самая высокая на планете, гораздо выше, чем в разбавленной магометанством и буддизмом Индии, и в официально, то есть государственно индуистском (до недавнего времени) Непале. Чтобы сонм богов не превратился в кучу-малу, ими должен кто-то управлять, должны быть главные боги, повелевающие остальными. В индуизме, как когда-то в Риме, правит триумвират, тримурти на санскрите, создатель Брахма, хранитель Вишну и разрушитель Шива, именно поэтому у возведённых в честь этих богов пагод по три, одна над другой, крыши. А вот и помянутая раньше священная гора Меру, целенькая, вся в затейливой каменной резьбе. В древности этот памятник являлся не только местом поклонения, но и учебным пособием, чем-то вроде глобуса, Старик Хоттабыч по подобной штуке географию изучал. Присмотримся, земная твердь держится на громадной черепахе, чуть выше подняли свои головы змеи или драконы, охраняющие переход из земного мира в потусторонний. Земной мир, покоящийся на сплетённых змеях, представлен прямоугольной плитой, на которой застыли в молитвенных или танцевальных позах ряд антропоморфных существ, над ними существа очень на них похожие, практически двойники, но с одним отличием, это уже не люди, а боги. Боги эти не изнывают от праздности, наоборот, заняты тяжёлой работой, держат, но не небеса, как атланты, они сами на небесах, а пустой трон Падмасану, который должно занять, возможно в час страшного суда, верховное божество Санг Хьянг Види Васа. Классический индуизм такого бога не знает, но балийским индуистам пришлось пойти на его учреждение, объявив остальных особо почитаемых индуизмом персонажей его аватарами. Это была вынужденная уступка, проникшему в 15-16 веках в Индонезию исламу, который активно настаивал на принципе единобожия. Этот принцип актуален и сегодня, именно он, дополненный ещё четырьмя, сформулированными в 1945, лёг в основу государственного строительства независимой Индонезии. Вот эти пять принципов или основ, на местном Панчасила: вера в единого Бога; справедливая и цивилизованная гуманность; единство страны; демократия, направляемая разумной политикой консультаций и представительства; осуществление социальной справедливости для всего народа Индонезии. Мусульмане, которых в Индонезии больше чем в любой другой стране мира, порядка 202 миллионов, настаивали на создании исламского государства, но Сукарно, будущий национальный герой и первый президент, выдвинул и настоял на принятии Панчасилы. Оказалось, что в Индонезии целых шесть религий Панчасиле не противоречат и потому официально обласканы государством. Это, кроме ислама и индуизма, католицизм, протестантизм, буддизм и конфуцианство. Впрочем, мы отвлеклись, из уважения к месту, вернёмся в балийский индуизм. Верховного Санг Хьянг Видхи Васу балийцы обычно ассоциируют с солнцем, вон на спинке пустого каменного трона изображение золотистого человечка, указывающее, что место занято, а вот подношений ему не делают. Действительно, что дарить человеку, у которого всё есть. Конечно, в индуизме много течений, но условно их все можно разбить на два класса по отношению к богам верховной троицы, одни, вишнуиты, считают более важным Вишу, а шиваиты наоборот Шиву. Мы знаем, что в христианстве тоже были жаркие дискуссии по поводу соподчинённости лиц Троицы, породившие обвинения в ереси и кровавые драки монофилитов, монофизитов, диафилитов, диафизитов друг с другом и иконоборцами, а вот в индуизме его ветви сосуществуют мирно. На Бали индуизм шиваитского толка, что тоже естественно, на острове вулканов, разрушающих всё вокруг во время извержений, благоразумнее поклоняться и задабривать «главного разрушителя». Местные даже считают, что расположенный на севере острова вулкан Гунунг-Батур одна из резиденций Шивы. До прихода индуизма балийцы, само собой, были анимистами, поклоняющимися силам природы. С приходом индуизма эти силы были обожествлены и включены в и без того обширный, одним больше – одним меньше, неважно, индуистский пантеон. Балийцы считают, что в лесах-горах живут добрые боги-духи, а в окружающем остров бурном море злые. Уважать и задабривать нужно всех, потому храмы строят и на побережье у самой воды, и в глубине острова. Вместе с индуизмом пришла и кастовая система, но, поскольку путь был долог и тернист, тут она, как говорят, сильно ослабла. С точки зрения ортодоксальных индуистов это, конечно, большой грех, но балийцы совершают и более страшный – едят говядину, хорошо не человечину как соседи из Папуа, а что ещё прикажете есть в стране мусульманского большинства, где запрещено перевозить и разводить свиней. Возможно, чтобы не раздражать индуистских ортодоксов, официально балийская религия называется «Агама Хинду Дхарма», а раз есть своё название, возможны и свои особенности.
Ладно, что-то мы с вами долго задержались у культовых построек, гид уже торопит. У нас обширная программа, ему обязательно нужно, чтобы мы посетили фабрику жемчуга, фабрику серебра, фабрику батика и ряд других, которых мне не то, что посещать, перечислять неохота. Однако делать нечего, групповой тур имеет свои незыблемые законы, а посещение мест, где туристы обязательно будут тратить свои деньги, не просто закон, основа группового туризма. Кроме неприятных сторон, групповой туризм имеет и приятные, у нас включён обед по системе «шведский стол», пищу мы будем вкушать, наслаждаясь видом на вулкан Гунунг-Батур, где, как запомнил прилежный читатель, время от времени появляется сам Шива, местная ипостась которого называется Батара Гуру. Последнее шумное проявление своего непростого характера Шива тут продемонстрировал в 2011 выбросом сернистого газа. Более громкая демонстрация была в 2000, а в 1964 извержением даже было уничтожено 16 домов близлежащей деревни. Глядя на мирно и, кажется, вечно спящий Гунунг-Батур, никогда не скажешь, что он способен на описанные безумства. Склоны поросли лесом, во внешней кальдере спокойно плещутся воды озера, лишь набегающие время от времени облака могут где-то в глубине души зародить лёгкое чувство непонятной тревоги, которая после сытного и обильного обеда исчезает полностью, так же как и недовольство гидом, везущего нас осматривать сад плодов и специй.

Тут, пожалуй, поинтереснее, террасы, усаженные разнообразными растениями, для Геши Козодоева просто рай: «будет там тебе и кофэ, будет и какава с чаем». Тем более, кофе тут самый знаменитый, после предусмотренной дегустации можно и домой прикупить, лювак, точнее «kopi luwak», в котором главным является не сорт, а способ обработки. Художник, писатель, актёр знают, чтобы создать что-то стоящее, нужно эмоции, страдания буквально пропустить через себя. «Копи лювак» через себя пропускают пальмовые циветты (куницы), они же мусанги, иногда их называют тем же именем лювак, что неправильно, правильно Paradoxurus hermaphroditus, семейство виверровых. Гермафродитами этих куниц обозвали за железы, похожие на семенники и встречающиеся у обоих полов этого вида. Данные железы, вырабатывающие цибетин (что-то вроде мускуса), и придают вместе с остальным желудочно-кишечным трактом зверька неповторимый и, как говорят знатоки, изысканный вкус кофе лювак, поскольку расщепляют некоторые придающие кофе излишнюю горечь белки. Найти в джунглях помёт этих куниц, к тому же содержащий съеденные, а животное выбирает только самое спелое и самое лучшее, кофейные зёрна – дело сложное и затратное, потому вначале лювак был дорог баснословно. Спрос многократно превышал предложения, тогда мусангов стали разводить на специальных фермах, на Бали они все интродуценты, иными словами завезённые. На фермах, понятное дело, зверьков кормили уже не отборным кофе, а совали все собранные зёрна подряд, бедные мусанги постоянно сидели на кофейной диете, но кофе всё равно не хватало. Тайцы к процессу производства элитного кофе решили подключить своих слонов, у тех возможности желудочно-кишечного тракта неизмеримо выше, их кофе называется Блэк Айвори (чёрный бивень), но окончательно решила проблему химия, позволяющая обрабатывать кофейные зёрна цибетином искусственно. Оно может такой способ для гурманов и неприемлем, но, как говорится, если нет особой разницы, зачем платить больше.
От чайно-кофейных плантаций мы свернули в городишко Убуд, являющийся, ни много - ни мало, культурным центром всего острова. Тут живут и отдыхают художники, резчики по дереву и камню, а также представители других творческих профессий. Основание поселения приписывают переехавшему в VIII веке с Явы на Бали монаху-индуисту Рси Маркандьи, который не только медитировал, проповедовал, но и лечил островитян, вот Убуд что-то типа «медицина» или «лечение» и означает. Борьба государств, возникавших и исчезавших на Яве, смена там господствующей религии почти не затрагивала Бали, а тем более расположенный в глубине острова Убуд, относительно спокойно просуществовавший вплоть до европейской колонизации. Впрочем, и европейские колонизаторы, португальцы, британцы, голландцы, Бали особенно не интересовались – не того размера жемчужина. Когда же в начале двадцатого века капитализм вступил в стадию империализма, а Бали управляли, поделив его на части, местные князьки, Убуд, проявив изрядную дальновидность, добровольно перешёл под голландскую протекцию, балийцы, этого не сделавшие, были голландцами жестоко наказаны. На Бали стали наведываться европейцы, заходить круизные лайнеры. Особенно Бали нравился творческим натурам, голландский художник Рудольф Бонне поселился в Убуде в 1930. Ещё раньше в 1927 здесь обосновался кинорежиссер и хореограф Вальтер Шпис, он то и разрекламировал своим друзьям, в числе которых был, например, Чарли Чаплин, Бали и Убуд, как отличное место для отдыха и творчества. А ещё Вальтер Шпис вместе с Рудольфом Бонне принялись образовывать балийских художников, организовав сообщество Pita Maha, и самобытное балийское искусство расцвело буйным цветом. Сюда потянулись из Европы и Америки непризнанные на родине гогены, вангоги, а за ними и прочие любители экзотических удовольствий. Так Убуд стал культурной столицей острова. Туристические гуру пишут: провести в Убуде несколько дней – практически ничего не увидеть, а мы тут на несколько часов. Так что торопиться бессмысленно. Что увидим, то увидим, отправляемся в расположенный неподалёку Лес обезьян.

Индуисты ко всем животным относятся с большим трепетом, но к некоторым особенно. Среди этих особенно почитаемых на первом месте, разумеется, корова-кормилица, на втором обезьяна. О её заслугах перед родом человеческим индуисты, живущие с этим зверьком бок о бок, знали задолго до открытий Дарвина. Им также, в отличие от Дарвина, удалось обнаружить недостающее переходное звено в эволюции от обезьяны к человеку. Это, согласно «Рамаяне» раса ванаров, честных и храбрых хвостатых воинов. Предводитель ванаров Хануман помог Раме вернуть его жену Ситу, похищенную царём ракшас-демонов Раваной. Много воды утекло с тех пор, а обезьяны по поверьям балийцев продолжают нести свою многотрудную вахту по охране священных мест от злых демонов. Хотя глядя на снующих повсюду этих Macaca fascicularis (макак длиннохвостых), ни за что не догадаешься, что они заняты важным делом. В лесу обезьян мы, прежде всего, обратили своё внимание на обезьян, но нельзя оставить без внимания и сам лес. Говорят, тут произрастает не меньше 115 видов деревьев, главное из которых, конечно, баньян или фикус бенгальский, свисающие вниз воздушные корни этого гиганта создают нереальные мистические пейзажи, и сознанию уже ничего не стоит поверить, что «тут чудеса, тут леший бродит»... , а вон и русалки в красочных одеждах под ветвями с плетёными корзинками на своих головах в очередь выстроились. Именно под баньяном медитировал достигший просветления Будда. Кроме баньяна, помянем ещё пару деревьев на Бали священных: маджеган, древесина которого используется при постройке храмов, и берегин, используемое при кремации. Лес, в котором растут священные деревья, также именуется Священным, тут расположены три храма. Главный посвящён верховному божеству Санг Хьянг Види Васа, другой Праджапати, одному из воплощений Брахмы, третий богине воды Ганге. Время вечернее, и к храмам выстраиваются очереди балийцев в праздничных одеждах с прилепленными между бровей рисинками. Пришли они не с пустыми руками, с приношениями своим богам. На туристов, снующих туда-сюда, подобно обезьянам, паломники, как, впрочем, и на обезьян, не обращают никакого внимания, сосредоточившись на улучшающем карму деянии. Нужно отметить, что не все балийцы заботятся больше о следующей жизни, некоторые, уделяют большое внимание и теперешней, укрепляя дух и тело специальной гимнастикой, видели в Лесу обезьян и таких, но в меньшем количестве.
Последнее, перед отъездом в отель, посещаемое нами культурное мероприятие в Убуде, не считая осмотра художественных лавок-мастерских и покупки сувениров, созерцание традиционных балийских танцев. Таковых существует несколько. Танец Кечак изображает битву войска обезьяноподобных ванаров с похитителем Ситы Раваной. Исполняется группой мужчин, одетых в клетчатые юбки-саронги. Интересно, что воспринимаемый сегодня как аутентичный, Кечак был поставлен уже упомянутым нами великим жителем Убуда режиссёром-хореографом Вальтером Шписем в 1930-е. Танец Баронг уже натуральный балийский. В нём две сольные партии, это, прежде всего, сам Баронг – звероподобное, львинообразное, гривастое, клыкастое существо, страшное снаружи, доброе внутри, что-то типа чудища из Аленького цветочка. Этот персонаж – выживший свидетель и рудимент анимистических культов древних балийцев. По одному из более поздних мифов изначально был человеком, а в зверя превратился в результате мести лесных фей, ставших объектами его сексуальных домогательств. Обретя новый ужасный облик, Баронг, прямо как Иванушка из фильма-сказки «Морозко», осознал свою вину, перековался и вступил на путь добра - схватился с главой злых сил ведьмой Рангдой. Эту битву танец, яркий и костюмированный, и изображает. В танце, разумеется, побеждает добро; в жизни, к сожалению, далеко не так. Чтобы исключить самый ужасный результат, примем как аксиому балийский постулат: борьба добра со злом будет длиться вечно. Самым красивым считается танец Легонг, чисто женский. Его исполнять местные девочки учатся сызмальства, поскольку танец требует необычайной гибкости и грации. Ярко накрашенные и разодетые девушки движутся под аккомпанемент традиционного оркестра из ударных и струнных, а также флейт и ксилофонов. Сюжет, точнее один из сюжетов, Легонг танцуют под разные истории, их штук пятнадцать, но самый знаменитый основан, как и большинство шедевров культуры, на истории любви, в данном конкретном случае Яванского правителя к юной деве Рангкесари.Эта история напоминает шекспировскую драму трагическим финалом из-за вмешательства родственников:
… Две равно уважаемых семьи
На Яве, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья…
Случилось, что правитель королевства Lasem увидел и без памяти влюбился в принцессу королевства Daha. Увёз её силой в свой дворец, где предложил руку и сердце в ультимативной форме. Старший брат Рангкесари, правитель королевства Daha объявил вероломному королю войну и сразил его в единоборстве. Оно может в прозе и ничего особенного, но в стихах, а тем более танце, бесподобно.