Не знаю, кого среди правителей больше, гениев или злодеев. Бывает, не смотря на Пушкинские запреты, что эти качества, представлены в одном человеке как ипостаси Иисуса «неразделимо, неразлучимо», и не так редко, как хотелось бы. Читатель легко наберёт примеров из отечественной истории, есть такой пример и в истории марокканской. Не знаю, был ли злодеем родоначальник Алауитской династии Мулай Рашид ибн Шериф, он сверг и убил своего брата, в те времена (семнадцатый век) у арабов это было обыденностью, а у османских турок жестким правилом. Дел, позволивших отнести его к гениям, тоже немного, объединил Марокко, но в этом был далеко не первым и не последним. Объединил, но не усмирил, да и умер нелепо, будучи мужчиной в самом расцвете сил (41 год), упал с лошади (в 1672). Ему наследовал его сводный брат, основной герой этой части нашего повествования Мулай Исмаил ибн Шериф, в более полном варианте Мулай Абу-уль Насир Исмаил ас-Самин ибн Рашид. Вступил на престол Мулай Исмаил 27-летним и правил 55 лет. В истории остались два его прозвища «Кровожадный», так его называли противники и конкуренты, и «султан-воин», так его называли дрожащие подданные. Начал, что было естественно, с подавления внутренней оппозиции, проявляя неестественную даже для султана жестокость. Под его горячую и безжалостную руку попадали не только враги, но и нерадивые слуги, строительные рабочие, чиновники и наложницы. Воздействовал на подданных не только физически, но и психологически, приказав однажды, так гласит предание, украсить городскую стену тысячей отрубленных голов. Всего же на его личном счету, как утверждает тогдашняя статистика, 30 тысяч жертв необузданного гнева. Разумеется, такое поведение не могло не породить заговоры и попытки расправиться с тираном. Однако преданная Мулаю гвардия все эти попытки успешно пресекала. Поскольку государство ибн Шерифа со славянскими странами не граничило, возможности османских султанов набирать янычар из захваченных там мальчиков Мулай Исмаил был лишён, но он нашёл другой выход. Личную охрану набирал из чернокожих невольников, недостатка в которых, разумеется, не было. Он тоже, подобно османам, брал мальчиков и делал из них элитных воинов, преданность его «Чёрной стражи» была безграничной, а размер более чем достаточным - 150000. Мулай Исмаил не только воевал-убивал, но и строил. Свою столицу он практически сразу перенёс из Феса в Мекнес и начал его активно застраивать, в чём мы сможем убедиться несколько позже, добравшись до этого города.

Не смотря на принятые крутые меры, враги Мулая Исмаила никак не хотели сдаваться. Как обычно, самыми злейшими врагами оказались самые близкие: брат Мулай ал-Харран и племянник Ахмад ибн Махрез. Брат захватил отцовскую родину Тафилальт, это на востоке страны рядом с Сахарой, а племянник засел в Марракеше. Марракеш, после двухлетней осады в 1677 был взят штурмом и разграблен, а мятежные родственники бежали в «непризнанную» имперскую столицу Тарудант. Там они по неясной причине и скончались, город в 1687 Мулай Исмаилом был взят, а жители перебиты, все как один, в назидание сомневающимся. После внутренних врагов пришла очередь внешних. К тому времени атлантическое и средиземноморское побережье Марокко было в руках у европейцев, пришлось отвоёвывать. В 1684 у англичан забрали Танжер, в 1689 у испанцев Лараш, в 1691 у них же Асилу. Таким образом, атлантическое побережье было отвоёвано, а вот средиземноморское, не смотря на все усилия, отвоевать не удалось. Порты нужны были Мулай Исмаилу для ведения активной работорговли. Поддерживаемые ибн Шерифом пиратские банды, не только Елизавета I этим занималась, бороздили бескрайние водные просторы, грабили суда и захватывали пленников. В пленниках, точнее пленницах, у Мулай Исмаила был личный шкурный интерес, дело в том, что он, как и положено настоящему мужчине не только сажал, строил, но и активно «рожал». Четырёх положенных по Корану жён ему катастрофически не хватало, а потому его гарем регулярно пополнялся бесчисленным количеством наложниц, захваченных пиратами со всех концов света. Анна и Серж Голоны утверждают, что не избежала этой участи и героиня их повествования прекрасная и неукротимая Анжелика. «Анжелика и султан» - это о Мулай Исмаиле. Кстати, «Анжелика» - не единственная книга, в которую попал наш герой, «Книга рекордов Гиннесса» тоже не обошла его своим вниманием. Туда он попал как самый многодетный папаша в мире. Его зафиксированный Гиннессом рекорд – 888 детей, из которых 548 мальчики и 340 девочки. Дотошные историки сомневаются, они нашли письменные подтверждения только о рождении 525 сыновей и 342 дочерей, что составляет в сумме всего лишь 867. В тоже время есть записки современника, французского дипломата Доминика Баснота, он посетил Марокко в 1704 году, и утверждал, что уже тогда количество султанских детей перевалило за тысячу (1171 ребёнок). Меня гиннессовские данные тоже не убеждают, мальчиков и девочек, законы статистики неумолимы, должно рождаться примерно поровну. Видимо, боявшиеся гнева султана, повитухи рождение части дочерей скрывали, чтобы не подмочить репутацию «настоящего мужика», а не «бракодела» этому «производителю воинов». Видимо читателя интересует вместимость султанского гарема, утверждается, 500 наложниц. Это ровно вполовину ниже «соломонова решения», у которого, как известно, было 700 жён и 300 наложниц, но то легенда, а это реальность. Старший «товарищ по цеху» Сулейман Великолепный по слухам имел более 300 наложниц, а его сын Селим II и внук Мурад III имели ещё больше. Однако простая бухгалтерская проверка амбарных книг Сераля даёт совсем другие данные: на довольствие состояло: у Сулеймана 167 женщин, у Селима 73, у Мурада – 150. Склонные во всём сомневаться учёные, в нашем случае это были австрийцы, решили поверить достоверность рассказов о любвеобильности Мулай Исмаила алгеброй, для чего в 2014 создали математическую модель и обсчитали её на компьютере. Получилось, что такое количество детей Ибн Шериф вполне мог иметь, для чего было необходимо всего лишь в течение 32 лет ежедневно заниматься сексом. Занимался ли сексом Мулай Исмаил ежедневно доподлинно неизвестно, но то, что более 32 лет точно. Дожил он до 81 года и интересовался женщинами, в этом и секрет долголетия, регулярно практически до самой смерти. Австрийские учёные также установили, что «для производства» такого количества отпрысков число наложниц избыточно, вполне можно было обойтись сотней, ну сотней с хвостиком. Разумеется, такое фундаментальное исследование не могло не быть отмеченным мировой научной общественностью. Нобелевскую премию учёные не получили, но Шнобелевской в 2015 были удостоены. Интересно, что следующие алауитские султаны даже не пытались превзойти рекорд своего знаменитого предка, а короли Марокко вообще исповедовали моногамию, их подданные, разумеется, тоже. Причём основывали столь не типичное в арабском мире поведение на Коране. В суре Женщины, она, надо отдать должное, стоит в начале Корана, но после суры Корова, сказано: «… женитесь на тех, что приятны вам, женщинах – и двух, и трёх, и четырёх. А если боитесь, что не будете справедливы, то на одной». Обычно тут цитирование заканчивается, но мы продолжим до первой точки: «или на тех, которыми овладели ваши десницы». Поскольку, как утверждали защитники моногамии, относиться одинаково справедливо к нескольким женщинам невозможно в принципе, всё равно кого-то любишь больше, назначать «любимую жену» неправильно, вот и товарищ Сухов того же мнения, а нужно, так повелевает Аллах, иметь жену одну-единственную. Но вернёмся к Мулай Исмаилу и его трактовке Корана. Своих жён и наложниц он не только сильно и регулярно любил, но также сильно ревновал и регулярно наказывал, пытки описывать не будем – сейчас это считается профилактикой рака, по самым ничтожным поводам и самым необоснованным подозрениям.

С европейскими монархами Мулай Исмаил не только воевал, с одним крепко дружил, с Людовиком XIV они сошлись, и не как волна и камень, а скорее как два крутых яйца, один - фас, другой - профиль. Почти ровесники, Людовик тремя годами старше, монархи-строители, умевшие и любившие повоевать, причём не только на поле боя, но и в женских спальнях. По количеству детей Людовик, видимо, значительно уступал Исмаилу, общее количество детей короля подсчёту не поддаётся, он очень неохотно признавал детей от своих любовниц. А вот число этих самых любовниц Людовик всеми своими силами пытался довести до числа Исмаиловых наложниц. В чём несомненно превзошёл Людовик Мулай Исмаила, так это в сроке пребывания на троне 61 год против 55, уж больно рано ему досталась корона, и это не смотря на то, что умер на 12 лет раньше, видимо всё таки не так часто занимался сексом как Мулай Исмаил. Поскольку через прекрасную Анжелику породниться Людовику и Исмаилу не удалось, как знает читатель и почитатель Анн и Серж Голон, она отказала и тому и другому, Исмаил решил высватать у Людовика одну из его дочерей, родившуюся у Луизы Лавальер, Мари-Анн, та как раз овдовела, но получил мягкий отказ. Может быть тому виной случай, свидетелем которого стал французский посланник. На приём верительных грамот султан явился в одежде забрызганной кровью. Разумеется, все решили, что он лично казнил кого-то из своих никак не переводившихся врагов, а версии самого Мулай Исмаила, пояснившего, что он только что был в мечети, где пожертвовал во славу Аллаха пару телят, не поверили. Так что любовь не смогла объединить Людовика и Мулай Исмаила, их объединила нелюбовь, даже ненависть, к общему соседу Алжиру. Алжирские пираты сильно досаждали французам и конкурировали с марокканскими. Французские военные суда пытались в 1683 блокировать и обстреляли главный одноимённый город Алжира, получили ответный артобстрел, причём одна из пушек была заряжена французским консулом Вашером, которому повезло меньше, чем барону Мюнхгаузену. Мулай Исмаилу, воевавшему Алжир с суши, тоже не улыбнулась удача, турки, в чьих руках тогда находился Алжир, оказались сильнее. Во время последнего алжирского похода (1701) Мулай Исмаил даже был ранен.

После смерти Мулай Исмаила в 1727 началась неминуемая свара, как помнит читатель, претендентов на престол было более чем достаточно. В последние годы жизни Мулай Исмаил пытался раздать «всем сестрам по серьгам», а «братьям по городам», но ни к чему хорошему это не привело: постоянные ссоры, стычки, интриги, клевета и наушничество, переписывание завещания. Страна погрузилась в пучину гражданской войны, в следующие тридцать лет власть в Марокко менялась с калейдоскопической быстротой, в чине султана успели побывать девять претендентов, некоторые неоднократно. Рекорд за Мулай Абдаллой, он был султаном шесть раз.
Папину столицу дети Мулай Исмаила забросили, наверное, воспоминания были не очень приятны, и Мекнес больше столицей ни разу не был, а что в нём сохранилось с «Мулаевых времён» мы сейчас посмотрим. Выгружаемся из автобуса и погружаемся в атмосферу арабской медины, то есть послушно бредём по узким улочкам за гидом, шаг влево – шаг вправо, и отсюда уже самому не выбраться, а потому сзади нас подгоняет специально нанятый гидом в Мекнесе помощник, а нам остаётся глазеть по сторонам, в меру своих способностей восхищаться и фотографировать. Чтобы снимаемые достопримечательности не заслоняли бредущие рядом одногруппники, приходится либо бежать сломя голову вперёд, либо специально отставать, а потом, опять же сломя голову, догонять ушедшую вперёд группу. Через какое-то время вид узких улочек приедается, фотографировать хочется всё реже, разве что, когда в образовавшемся между домами проёме покажется минарет или нависнет арка или обратит на себя внимание ещё какая-нибудь интересная деталь. Пройдя сквозь рынок с его специфическими видами и навязчивыми запахами мы, наконец, выруливаем на главную площадь. Называется «Эль Хедим» - «площадь развалин», но это не сегодняшняя констатация, так площадь была названа с самого начала, поскольку, до строительной лихорадки Мулай Исмаила на месте площади располагались развалины крепости времён Маринидов. Площадь одной стороной выходит к крепостным стенам, отделяющим медину от дворцового комплекса Мулай Исмаила. Поскольку султано-королевские резиденции в Марокко простым смертным осматривать запрещено, нам остаётся, подобно баранам, уставиться на не новые уже ворота. Это ворота Мансура, по общепринятому мнению красивейшие и легендарнейшие ворота в Марокко, легендарнейшие в том смысле, что с ними связана легенда. Вот она: когда удивительные ворота, а тут и изысканная мозаика, и тонкая арабская вязь, и сложных узоров лепнина (техника «сграффито»), и парочка мраморных, прихваченных из Волюбилиса колонн, к радости Мулай Исмаила были закончены, он спросил у архитектора: сможешь ли ты повторить этот шедевр? Архитектор, молодой и зелёный, как украшающая ворота мозаика, думая о новом большом, выгодном заказе ответил: «Легко». И сразу так же легко, как слова с его губ, слетела с плеч его голова, отрубленная самолично всесильным султаном. История до боли похожая на расплату Ивана Грозного с архитектором «Василия Блаженного», наш Василич повинную голову по легенде не сёк, верится с трудом, только ослепил мастера, добрейшей души человек, зато ни о чём его не спрашивал, действовал на опережение по принципу «бережёного бог бережёт». Об имени создателя «Василия Блаженного» историки спорят, а имя возведшего ворота Мансура бесспорно – Мансур, с нехарактерной фамилией Ла Риш, он не араб, а принявший ислам француз. История не подтверждает рассказанную легенду – уж больно красиво и жутко, к тому же полностью ворота были закончены через пять лет после смерти Мулай Исмаила в 1732.
Насладившись воротами, отдадим должное и «площади развалин», это уменьшенная копия терпеливо ждущей нас Марракешской Джамаа-эль-Фны с её дервишами, факирами, танцорами и прочими чудесами арабского мира. Конечно, сегодня, это экзотика с густым налётом искусственности, всё для туристов, всё на продажу, или почти всё. На Эль Хедим сидят на земле заклинатели змей, в плетёных коробках которых дремлют ждущие сигнала дудочки кобры с вырванными ядовитыми зубами, резвятся привязанные верёвкой к владельцу мартышки, арабские скакуны в разноцветной сбруе ждут желающих покататься, томится под солнечным зонтиком страус. Фокусника или факира я заметил, только просматривая сделанные на площади фотографии. Человек в белой джалабе, нарядный марокканский плащ-халат, и белой чалме парит в воздухе, правда невысоко, для этого ему даже ковёр-самолёт не потребовался. Увы, у нас в запасе нет времени для подробного осмотра площади, а уж тем более для получения того, что англичане называют словом enjoy, жёсткий график гонит нас осматривать другие достопримечательности «Марокканского Версаля», такое прозвище закрепилось за Мекнесом. Дело тут не во внешнем сходстве, его просто нет, а, если можно так выразиться, во внутреннем, дело вот в чём. Во-первых, Версаль и Мекнес, как и их «папаши» Людовик XIV и Мулай Исмаил почти ровесники. Версаль начал активно застраиваться с 1661, Мекнес с 1673. Во-вторых, и Людовик, и Мулай Исмаил перенесли туда свои резиденции, спасаясь от внутренней оппозиции бывших столиц, наконец, в-третьих, оба строительства стоили государственной казне чёртову кучу денег.
Кроме женщин, о чём было сказано много, Мулай Исмаил любил, так же ли пылко не знаю, и лошадей, во всяком случае, их у Мулая было ещё больше – 12 тысяч вмещали его конюшни, на осмотр которых мы и выезжаем. Часть дороги идёт между двумя параллельными рядами крепостных стен, в которые Мулай Исмаил, так гласит молва, навмуровывал бездну своих недругов. Двойные стены - это тоже дьявольское изобретение хитроумного султана. Осадивший Мекнес неприятель, напрягая все свои силы, перемахивал через городские стены, надеясь вырваться на оперативный простор и пограбить всласть, но попадал в гигантский каменный мешок, где его уже ждали, а после, если не был убит, в подземную тюрьму Мулай Исмаила, вместимостью никак не меньше конюшен. Конюшни, точнее их развалины, запланирован только внешний осмотр, особого впечатления не производят, угрюмые, травленные временем тяжеловесные глинобитые стены, не производит впечатление и вырытый рядом с чисто утилитарными целями искусственный водоём Агдаль, сравнение с Версальским парком было бы кощунственным, и мы с оставшейся внутри неудовлетворённостью от увиденного отбываем за новыми впечатлениями в первую и, возможно, самую интересную Марокканскую столицу Фес, оставляя за бортом не включённые в программу мавзолей Мулай Исмаила и мечеть Лалла Ауда безмолвного свидетеля его зверств.