Утром, так спланирован тур, Мехико мы покидаем. Главное, о чём приходится жалеть, не побывали в Национальном Антропологическом музее, а уже потом, что не увидели фрески Риверы в Президентском дворце и не заглянули в музеи Льва Троцкого и Фриды Кало. Гид, словно почувствовав нашу неудовлетворённость, развлекает рассказом о похождениях этой весёлой троицы, пересказывая в красках содержание голливудского фильма «Фрида». Он не опускает ни одной яркой детали, живописуя подробности трамвайно-автобусной аварии, в которую попала Фрида – «автобусный поручень прошёл через её тело…», но особенно ему удаётся диалог Троцкого с лечащим врачом, после покушения Меркадера. «Троцкий в больнице: Спасибо за оказанную помощь, но мне срочно нужно домой. Врач: Вам нельзя домой. Троцкий: Это ещё почему? Врач: Понимаете, небольшая неприятность, непорядок в причёске… оттуда торчит ледоруб». Ещё одна маленькая неприятность по дороге – заявленные в программе вулканы Попокатепетль и Истаксиуатль плотно закрыты облаками и недоступны взгляду.
В середине дня пребываем в Пуэблу, точнее в Героическую Пуэблу, а ещё точнее в Героическую Пуэблу-де-Сарагоса. Своё громкое имя город получил после франко-мексиканской войны 1861-67 годов, когда мексиканские войска под предводительством Игнасио Сарагосы одержали блестящую победу над превосходящими силами противника. Впрочем, до этого город тоже носил непростое имя Пуэбла-де-лос-Анхелес, город ангелов, поскольку по преданию именно они указали место градостроителям. Оставшееся непереведённым слово Пуэбла означает то ли имя собственное францисканского священника Хуана де ла Пуэблы, занимавшегося рекрутингом миссионеров, то ли происходит от сarta рuebla – письмо о заселении. Основан город довольно рано, в 1531, что позволило ему к концу шестнадцатого века стать вторым по численности после столицы городом Мексики. Сегодня это симпатичный «сьюдад» (ciudad) с церквями, фонтанами и регулярной застройкой зданиями колониальной архитектуры. Сначала знакомимся с шедевром мексиканского барокко Капеллой дель Росарио, построена в 1650, осматриваем внушительный кафедральный собор (самый высокий в Мексике) где-то тех же лет, у которого замечаем несколько свадебных кавалькад, особенно умиляют «живые куклы» - маленькие девчушки, разряженные в вечерние платья, а потом просто праздно шатаемся по городу.
В Оахаку, следующая точка в нашем маршруте, пребываем поздно вечером, а нас ещё ждёт обзорная экскурсия по городу. Я снова извратил название очередного мексиканского сьюдада, официальное название Оахака-де-Хуарес в честь Бенито Пабло Хуареса Гарсия, отца-основателя современной Мексики, уроженца этих мест. Оахака на языке науатль означает место, где растёт аха, вроде бы вид мимозы. Оахака столица одноимённого штата, самого индейского в Мексике, в нём проживает больше половины всего индейского населения страны. Из ночной экскурсии по городу мало что осталось в памяти, был осмотрен собор, разумеется, только снаружи, Успения Пресвятой Девы Марии, его белые стены в ночном освещении приобрели кровавый оттенок, что символично и вполне отражает историю покорения Мексики. Заглянули и на ночной рынок, поскольку мы в новом штате, нас ждёт и новый набор сувениров, больше всего запомнились деревянные фигурки животных совершенно фантастической окраски. Говоря про Оахаку, отметим, что в городе есть университет с почти двухсотлетней историей. Не знаю, каких научных достижений добились преподаватели этого университета, но в стойкой гражданской позиции им не откажешь. В 2006 устроили крупную забастовку с баррикадами, требовали повышения зарплаты до прожиточного минимума и улучшения условий для студентов, были атакованы полицией и обратили её в бегство. Отпраздновав победу, сформировали совместно с другими жителями органы самоуправления, которые функционировали пять месяцев (до подхода федеральных войск).
Вот такая непростая современная история у Мексики, но мы тут большей частью для изучения истории древней, поэтому после завтрака отправляемся к находящемуся поблизости археологическому памятнику Монте-Альбан. Не скажу, что это самый знаменитый город доколумбовой эпохи, но самый древний, во всяком случае в Мексике. Основан примерно в шестом веке до нашей эры представителями ещё не встречавшегося на наших страницах индейского племени сапотеков. Сапотеки – не совсем верное слово, так здешних жителей прозвали ацтеки за то, что в их местах растёт Сапота, дерево с оригинального вкуса плодами. Являются ли современные сапотеки потомками тех исторических – большой вопрос. В истории доколумбовой Мезоамерики вообще много белых пятен и племён неясного происхождения: ольмеки, миштеки. Это всё условные ацтекские названия, первое означает жителей страны каучука, а второе – страны облаков, откуда взялись, куда делись, в каком родстве находились – гипотез масса, самая экстравагантная у Тура Хейердала – приплыли из Египта, поскольку поклонялись Солнцу и строили пирамиды, но вернёмся в Монте-Альбан. Просуществовал город больше тысячи лет. Возник, как уже сказано, лет за 500 до Рождества Христова, расцвёл одновременно со Спасителем, став столицей достаточно крупного, по местным меркам, экспансионистского государства, наводившего ужас на соседей своей агрессивной политикой, конфликтовал с Теотиуаканом, воевал с миштеками, заброшен был, после расцвета всегда следует закат, в середине восьмого века, как и положено, по неясной причине. Знакомому с языками романской группы, перевести на русский «Монте-Альбан» трудностей не представляет – «белая гора», но Википедия утверждает, что не всё так просто. Есть гипотеза, что такова была фамилия одного из испанских конкистадоров, а есть, что это искажённое сапотекское слово «святой холм» - Danibaan. Тем не менее, город расположен на вершине холма, 1940 метров до уровня моря и 400 до дна окружающей холм долины, и представляет собой набор, если не белых, то сероватых каменных строений. Городишко, то, что раскопано, не очень большой, поэтому его панорама открывается взгляду сразу, особую пикантность виду придают облака и раскинувшиеся внизу долины в голубоватой дымке.
Первой экспедицией, обнаружившей город, была группа Альфонсо Касо, явились сюда в 1932 году. Были начаты раскопки. Часть того, что раскопали, оставили на месте, поместив в небольшой музей. Остальные артефакты были отвезены в Мехико. Среди многочисленных рисунков на камнях здесь были найдены изображения людей, схожих внешностью с тольтеками, историки объясняют это тем, что город был некогда ими захвачен. Поднимемся на ближайший, быть может святой, холм и окинем придирчивым взглядом открывшуюся панораму. Небольшие, Теотиуаканским ни чета, пирамиды-платформы с плоской, словно срезанной, верхушкой ограничивают квадратную приличного размера церемониальную площадку, в одном из краёв которой расположилось небольшое, но отлично отреставрированное поле для игры в мяч. Оказывается, аборигены Нового Света довольно рано открыли удивительные свойства в обилии росших на их родине каучуковых деревьев. Сочащуюся из древесных ран смолу можно было не только жевать, но и скатывать в маленькие шарики, а если терпения хватит, то и в большие. Эти довольно тяжёлые шары прекрасно отскакивали от любых, попадающихся на их пути поверхностей. Так родилась знаменитая Тлачтли, Игра в мяч. Случилось это ещё в середине второго тысячелетия до нашей эры. Правила игры за столь длительный период её существования не раз менялись и в точности до нас не дошли, к тому же у разных племён возникли разные вариации. Играли на прямоугольной площадке, разделённой на две части, каждая из двух команд, отбивая мяч кто бёдрами, кто локтями, а в некоторых вариациях и битами, должны были перебросить его на сторону соперника, при потере мяча или попадании его в аут, начислялись очки. Чтобы часто не бегать за выбитым с площадки мячом, по бокам стали возводить каменные стены, которые можно было использовать для отскока. Ещё позже на середине каждой из стен прикрепляли небольшое каменное кольцо, и если одна из команд умудрялась, а это было чрезвычайно трудно, послать мяч в кольцо, это было, как поймать снитч в квиддиче, мгновенная победа. Игра в мяч, тут жители Нового света ничем не отличились от жителей Старого, со временем была обожествлена, а её проведение стало важным ритуалом. Обычно гиды рассказывают туристам, что после матча игроков убивали, принося в жертву богам, причём не проигравших, богам не нужны лузеры, а победителей. Легенда красивая, но археологически не подтверждённая. Сохранились фрески на стенах стадионов с изображением человеческих жертвоприношений, но индейцы это делали так часто по любому поводу и без, поэтому не факт, что данное действие связано с игрой, во всяком случае никаких захоронений, связанных с игрой, не найдено. Может болельщики иногда в сердцах и убивали тренера или капитана, но не всю команду.
Погуляв по Монте-Альбану, наведались и в небольшой местный музейчик. Осмотрели здоровенные камни с выдавленными на них изображениями человеческих фигур так называемую «галерею танцовщиков», а на самом деле корчащихся под пытками пленников. Это реплика, подлинники в Мехико, а также небольшие изящные фигурки, оригиналы. Из Монте-Альбана отправляемся в местечко Санта-Мария-дель-Туле примечательное тем, что там произрастает самое толстое дерево на земле. Это кипарис вида Таксодиум мексиканский, диаметр, как следует из прилаженной рядом информационной таблички, 14 метров, длина окружности 42м, высота 58м. Осмотрели этого приземистого толстяка, впечатлений не особенно много, наверное, самое высокое (секвойя Гиперион) и самое большое по объему и массе (секвойя Генерала Шермана) деревья выглядят поинтереснее. Кажется, что это просто несколько сросшихся между собой деревьев, но провели специальное исследование, оказалось – нет, дерево одно, но, возможно, с несколькими сросшимися стволами. Точный возраст Дерева Туле неизвестен, по сапотекской легенде оно посажено полторы тысячи лет назад жрецом бога ветра Эхекатля, но отдельные современные любители всего самого-самого делают этот кипарис ещё и старейшим на планете, считая его от трёх до шести тысячелетним, на табличке указано меньшее число – две тысячи, там также указаны объем 816829 кубических метров и вес 636 тонн. Рядом с деревом небольшая, но симпатичная церковь, где кроме золочёного алтаря на себя обращают внимание ряженые в розовые платья куклы.
Наши впечатления от шершавого в морщинах и наростах древнего дерева устроители тура решили полирнуть текилой, точнее мескалем. Для этого завезли по дороге в небольшую асьенду к одной сапотекской семье. Прежде, чем приступить к дегустации, давайте разберёмся в разнице между мескалем и текилой. Текила самый известный мексиканский алкогольный напиток. Получается путём дистилляции из сока голубой агавы. По одной из версий в переводе с ацтекского «Мексика» и означает «земля агавы». Большинство серьёзных лингвистов эту версию отвергают, предпочитая переводить как «центр мира» или «земля войны», а «землю агавы» активно продвигают только изготовители текилы. До прихода испанских конкистадоров коренные мексиканцы любили после войн или трудов праведных расслабиться со стаканом, или из чего они там пили, ну пусть будет с тыквой пульке, бражкой из сока агавы. Приплывшим из-за океана испанцам напиток не понравился, они были из тех, кто любят погорячее и покрепче, поэтому стали эту бражку известным им способом перегонять, причём дважды. Как будто бы первыми, приоритет всегда штука тонкая, это начали делать колонисты, приплывшие в 1530 на судне капитана Христофора де Окате и обосновавшиеся в захваченном ими индейском местечке Текила, сейчас его официальное название Сантьяго-де-Текила, штат Халиско. Этимология слова «текила», как и «Мексики», не до конца ясна то ли это «работа», то ли «скала», то ли вообще «небольшая женская грудь», в любом случае это географическое название города, в котором в 1600 в промышленных масштабах начал выдавать свою продукцию людям первый ликеро-водочный имени Кортеса завод по производству текилы. История сохранила имя директора завода: маркиз Альтамира дон Педро Санчес де Тагли. Сегодня «текила», так же как «шампанское», «коньяк», «виски», строго охраняемый бренд, её можно производить только из строго определённого сырья по строго определённой технологии в строго определённом месте. В отличие от жадных французов широкой натуры мексиканцы разрешили производить текилу не только в штате Халиско, но ещё и в четырёх соседних Гуанахуато, Мичоакан, Наярит и Тамаулипас. Произведённое из агавы, не обязательно голубой, можно зелёной, в других местах по соответствующей технологии уже не текила, а мескаль. С мескалем никакой многозначности нет, на языке науатль означает «произведённый из агавы», кстати, напиток, выпускавшийся первым ликероводочным заводом города Текилы, назывался «Мескаль де Текила», а поскольку заплетающимся от выпивки языком выговорить такое длинное название непросто, со временем название сократилось, а точнее разделилось на два, и пьющие мексиканцы, если бы столько не пили, к пословице «хлеб да каша – пища наша», смогли бы добавить к мировому наследию «мескаль де текила - радость да сила». Оба этих напитка в зависимости от срока выдержки и более мелких нюансов имеют несколько разновидностей: plata или silver (серебряный-серебряная) – ординарный, невыдержанный напиток, выгнали, разлили по бутылкам и готово; oro или gold (золотая), всё тоже самое, но для цвета подкрасили карамелью; reposadо (отдохнувшая) – немного, около года, подержали в дубовых бочках, но поскольку цвет после этой процедуры остался бледненький, его тоже загустили карамелью, и, наконец, anejo (старый), в отличие от предыдущих называемых joven - молодые, выдерживают дольше, до трёх лет, ничем не подкрашивают, чтобы не замутить приобретаемого выдержкой оригинального, Аркадий Райкин сказал бы «спцфического», вкуса, для отпетых любителей с 2005 есть и extra anejo, но для жителей восточного полушария это скорее развод на деньги. Для текилы есть ещё несколько важных моментов. Раз это охраняемый бренд, то, разумеется, будут желающие его подделать. Некоторой страховкой от подделки служат надписи «100% de agave» или хотя бы «elaborado de agava azul» - выработано из голубой агавы. Если таких надписей нет, с большой долей вероятности, сок агавы разбадяжен другими сахарами, либеральное мексиканское законодательство допускает и это, если в итоге агавы больше половины, такую текилу называют mixto, но на этикетке это не указывают. Мескаль, название обязывает, обычно не миксуют, если не сосредотачиваться на голубом цвете, агавы в Мексике завались, 136 видов, правда, ей наносят небольшой вред червячки gusano, личинки бабочки Hipopta agavis, но их собирают и, чтобы добро не пропадало, жарят и едят или бросают в бутылки с мескалём, называя такой мескаль con gusano, особенно это любят делать в посещаемом нами штате Оахака. Я привёз с собой бутылку такого мескаля, выпил, а червячком закусить не удалось, бутылка была с дозатором, да я особо и не стремился, закусывал сушёными кузнечиками, купленными по подсказке гида в Санта-Мария-дель-Туле после осмотра дерева-рекордсмена.
Чувствую, читателю не терпится от теории перейти к практике, но нужно же ещё понять, как этот напиток готовят, и нас ждёт перед дегустацией демонстрация. Прежде чем пойти в дело, агаве нужно вырасти, поднакопить сахаров и соков, обычно это занимает лет семь, и только наша красавица соберётся цвести и размножаться, её срубают под самый корешок. Отсекая листья, они пойдут на изготовление канатов, шпагатов, грубой ткани, получают такие внушительные похожие на шишки колоды, их так и называют – пинья (pi?a). Эти гигантские шишки и пускают на производство напитка, мы у специальной печи, где в огромных чанах порезанные шишки нагреваются, источая вокруг себя неповторимый медовых тонов аромат. Всё, терпенье кончилось, пора идти пробовать, нам предлагают напиток трёх цветов: бесцветный, золотистый, коричневый, на закуску долька лайма или апельсина, тут они тоже с жёлто-зелёной коркой. Можно макнуть в соль или красный перец, аппетитные червячки-гусеницы тоже имеются.
Пить мескаль, разумеется, текилу тоже, дело непростое, у мексиканцев это целый ритуал, который прагматичные англосаксы обрезали до невозможности, отставив формулу Lick, Sip, Suck! (лизни, опрокинь, кусни), в оригинале нужно ещё сказать в процессе потребления важные слова, которые у меня из памяти как-то вылетели, что-то типа
Давай за них, давай за нас
И за Сибирь и за Кавказ
За свет далеких городов
И за друзей, и за любовь
Давай за вас, давай за нас
И за десант и за спецназ,
но с местной спецификой. После выпивки русского человека тянет на разговоры. Нам, можно сказать, такую возможность предоставляют, не поговорить – послушать хозяина асьенды, изюминка в том, что он говорил на своём родном сапотекском языке. После неторопливого вступления, мой почти убаюканный алкоголем и незнакомыми звуками мозг неожиданно встрепенулся, когда до него донеслось обычное в пьяных разговорах, дамы, пардон, словосочетание: «ёп-тыть». Громовой раскат хохота был верным знаком, что мне это не почудилось. Индейский Цицерон тормознул свою речь и начал в полголоса совещаться с гидом. Выслушав его, гид справился у нас о причине такой неожиданной реакции. Поскольку великий и могучий он изучал не в России, уловленное русским ухом у гида ни с чем не ассоциировалось, мы, не вдаваясь в подробности, обозначили рассмешившее нас словосочетание. Тогда хозяин через гида сообщил нам, что этим «ёп-тыть» он хотел выразить нам особое уважение. Последовавший за этим взрыв смеха был помощнее первого. Потом нас познакомили с индейским искусством ковроткачества, а далее выставка-продажа готовых изделий, короче, обычные туристические заманухи.