Втискиваемся со своими вещами в лифт, где уже находится ещё одна пара из нашей группы. Нажимай на кнопку, торопит меня жена, чего стоишь. Здесь в этом нет нужды, вяло шучу я, забыла, где находишься, у нас же сфотографировали сетчатку глаз, сейчас лифт считает информацию, запросит гостиничный сервер, на каком этаже мы размещаемся, и доставит нас куда нужно. Наконец мы в номере, первым делом идём «осматривать» ванну. Открыв туда дверь, чувствуем себя в шкуре героев Жана Рено и Гюстава Клавье из фильма «Пришельцы», таких же бедолаг, странствующих по коридорам времени. Мы, как и они, застываем в недоумении перед унитазом. Слава богу, что мы не рухнули перед ним на колени и не стали, как упомянутые герои, совать туда руки, могло сильно ударить током. Дело в том, что японский унитаз снабжён специальным электронным сиденьем с пультом, который позволяет осуществлять множество функций, одна из них подогрев сиденья, температура регулируется, об остальных функциях позже. Рядом с унитазом, как и положено, держалка для туалетной бумаги, но в отличие от наших, у неё закреплены два рулона. Та же картина в общественных туалетах, да ещё две запаски. Я долго терзался вопросом – зачем? Сначала я думал, что там заправлена разная бумага, возможно в Японии туалетная бумага, так же как и наждачная, в зависимости от своих абразивных свойств, имеет разный номер, второй рулон для тех, кто любит «погорячее», но нет, оба рулона идентичны. Преодолев ложную скромность, я задал прямой вопрос Оксане, представительнице принимающей стороны, российской гражданке, уже довольно долго живущей в Японии. Ответ меня разочаровал – это на случай, если один из рулонов закончится. Живо напоминает старый сюжет из «Ералаша». Заходит мальчик в автобус и выбивает в кассе два билета. Старушка его спрашивает – зачем. Он отвечает – это на случай, если один билет потеряю. А если потеряешь второй? А на этот случай у меня проездной. Так вот, у японских унитазов тоже есть свой «проездной» - это струя тёплой воды регулируемого напора, вызываемая нажатием на соответствующую кнопку. Чтобы было понятней, как пользоваться этим чудом электронной техники, все кнопки снабжены надписями на японском и английском, а также красноречивыми рисунками. Струей воды можно, за это отвечают разные кнопки с разными рисунками, омывать разные органы. На части унитазов, в основном в общественных заведениях, есть кнопочка с музыкальной ноткой – включает психоделическую музыку. К конструктивным недостаткам, на мой взгляд, относится то, что главная операция – слив, хотя, наверное, это делается в целях соблюдения техники безопасности, осуществляется не с пульта, а при помощи одинокой, вмурованной в стену клавиши. Через несколько дней, к хорошему привыкаешь быстро, лишнее нажатие на клавиши уже раздражает, поскольку много рутинных операций автоматизировано – поднёс руки к умывальнику, их из специальной трубочки обдали мыльной пеной, далее к крану, опять ничего нажимать не нужно, вода польётся сама. Сушилки для рук тоже очень интересны и экономичны, горячий воздух не выбрасывается в пространство, а курсирует по специальному жёлобу, куда и нужно совать свои конечности. Эти электронные унитазные крышки удивили всех, но некоторых настолько, что они решили эти изделия приобрести. Я беседовал со свидетелями таких приобретений. Говорю, может же не подойти к имеющемуся компакту, в магазине всё подберут, отвечают. Но слишком мало исходных данных в наличии, возражаю я, по чему подбирать-то будут, по заднице? В общем, тема эта ещё долго обсуждалась в автобусе во время необходимых перемещений. Кто-то предлагал счастливым обладателям, вместо того, чтобы прятать это чудо в небольшом помещении, монтировать его, есть, чем гордиться, в центре гостиной, кто-то снабдить им все кресла японских авиалиний. По сравнению с унитазом ванна в гостинице смотрится как диван эпохи Людовика четырнадцатого, памятник давно ушедшей эпохи, никаких джакузи и прочих штучек, голая классика, радует лишь пара ёмкостей с «молоком для ванны» на туалетном столике, это вместо бутыли с шанелью № 5, которую, как следует из упомянутого выше фильма, все «пришельцы» льют почём зря в свои ванны. Отсутствие джакузи я компенсировал захваченным в ванну бокалом с ледяным коктейлем, благо «лёдоделательная машина», выдававшая «на гора» по ведёрку обжигающих холодом кубиков, совсем рядом с нашим номером. После ванны уже нет сил ни для чего, только для сна. Несмотря на то, что по японскому времени ранний вечер, а по нашему начало дня, я буквально проваливаюсь в сон, биологические часы сбиты начисто, однако и просыпаюсь очень рано и маюсь пару часов до завтрака, как потом выяснилось, тоже приключилось с большинством наших туристов.Несколько слов о завтраке. Он у нас был довольно стандартный, но с небольшим японским уклоном. Кстати, многие секрет японского долголетия связывают именно с особенностями питания. Мацуи познакомила нас со следующим правилом, каждый день необходимо потреблять восемь обязательных компонентов: рис, морепродукты, пищу из соевых бобов, уксус, водоросли, овощи насыщенного цвета, лук и ещё один компонент, который, нет мне прощения, я забыл. Хотя для европейца счастливым числом является семь, поэтому, возможно, для нас эти компоненты достаточны. В Японии же счастливым числом является восемь, поскольку иероглиф «развитие», отвечающий за написание этого числа похож на символическое изображение горы Фудзи, две почти сходящиеся косые линии. А вот несчастливое числа у японцев – девять, после счастья всех и всегда караулят неприятности, и четыре, «ши» по-японски, так как является омонимом слова «смерть». Японцы весьма подвержены всяким суевериям, например, во многих отелях отсутствуют этажи с несчастливыми номерами. Жители японских островов любят всякие талисманы, например, почитают сову, поскольку её название ими произносится также как «без печали». И всё-таки о завтраке, о его японском уклоне. Конечно, это, прежде всего, рис, которым японцы заедают любое блюдо, используя его, как мы используем хлеб. Рис они предпочитают свой японский, хотя он и несколько дороже импортируемого из Таиланда, Индии, Китая. Японский рис круглозёрный, клейкий, его удобнее, чем рассыпчатый, есть с помощью палочек. Кстати, как-то за завтраком наблюдал забавную картинку, пожилой японец пытался с помощью палочек поднести ко рту помидорчик черри, одиноко скучавший на его опустошённой тарелке. Осуществить ему это так и не удалось, синьор-помидор выскакивал из самых замысловатых захватов. В конце концов японец, нет, не сделал харакири, хотя лицо его было несколько потерянным, взял помидор в руку и быстро сунул в рот. Мораль, выбор того или иного столового прибора зависит не только от того, кто за столом, что евро-американцам сподручнее нож и вилка, а азиатам – палочки, банально, но и от того, что на столе. Конечно, большинство встреченной нами в Японии еды было «заточено под палочки», небольшие кусочки мяса или рыбы, тонкая ажурная нарезка овощей. Кроме риса, из блюд японской кухни на нашем завтраке присутствовало два вида супа. Первый вид, это наипопулярнейший в этой стране мисо-суп. Его обязательная составляющая – соевая паста «мисо», придающая супу непередаваемый вкус и некоторую мутноватость, остальные ингредиенты на совести повара, у нас это были кусочки соевого творога тофу и маленькие, если не сказать микроскопические, шляпки грибов. В Японии вообще много предметов небольшого размера, деревья, сувенирные лавки, в которых практически не повернуться, большинство жителей, у них даже палочки для еды ощутимее короче китайских. Второй супчик, обозначенный как суп дня, но почему-то каждый день один и тот же, с прозрачной вермишелью и грибами, но другими и по-другому нарезанными. Рисовая лапша-вермишель присутствовала и в холодных закусках, её я потреблял с водорослями, слова о рецепте долголетия попали на благодатную почву, имевшихся в достаточном количестве и ассортименте, а чтобы здесь в дальнем далеке не оторваться от родимых корней, заедал всё это родными корнеплодами. Любимая картошечка имелась в варёно-тушёном виде. Завтрак не был полностью вегетарианским, кроме овощей, соков, фруктов, хлопьев, тостов, иогуртов, омлета, можно было взять сосиски или рыбу, день это была красная, кажется кета, день скумбрия, или, как она тут называлась, «испанская макрель».Наконец завтрак позади, на него ушло много времени, но нужно запастись энергией, когда ещё и что это будет за обед, теперь мы готовы к путешествию. На весь день отправляемся на автобусе в Камакуру. Сегодня это небольшой курортный городишко, но с богатой историей. В нашем туре он позиционирован как одна из древних столиц Японии. Формально он не может претендовать на столь высокое звание, поскольку там никогда не было императорской резиденции. Однако, именно здесь с 1192-го года по год 1333 был политический центр мощного сёгуната, основанного Минамото Ёритомо, отстранившего от власти киотского императора. После реставрации императорской власти город пришёл в запустение, а ещё позже здесь стали селиться художники и поэты, оценившие прелесть мягкого климата укрытого от ветров с трёх сторон горами приморского городка. По дороге Мацуи развлекает нас рассказами о японском житье-бытье. Раньше самым популярным фруктом в Японии был банан, но недавно уступил пальму первенства яблокам. Причём японцы любят яблоки послаще, поэтому их учёные изобрели прибор, который бесконтактно, не портя плод, может определить сахаристость. Но настоящему учёному, такова их натура, мало простой констатации, его тянет на преобразования, с господом богом потягаться охота. Поэтому японские учёные занялись проблемой повышения сахаристости. Изобрели оригинальный метод, чтобы яблоки были слаще, им в период созревания дают послушать музыку Моцарта. Почему именно Моцарта, недоумённо спрашиваю я, а не, например, Бетховена. Вот так, отвечает Мацуи, учёные определили, что именно Моцарт влияет благотворно, кстати, добавляет она, Моцарта дают слушать и беременным женщинам. О выборе конкретных произведений из довольно богатого наследия музыкального гения, поговорить не успели, но думаю это скорее сороковая симфония, чем реквием, который и самый сладкий плод способен превратить в «вырви глаз». Нам по пути попался грузовичок с хрюшками, и Мацуи переключилась на другую тему. Традиционно японцы отдавали предпочтение рыбе, но последнее время с удовольствием едят и мясо, в том числе свинину. Свинок выращивают не без инноваций. Для улучшения аппетита, самочувствия и состояния дают им слушать народные гавайские песни. Вон оно как, а мы то опечалились, думали хрюшек на мясокомбинат везут, и напрасно, поскольку их, скорее всего, везли на концерт. А с другой стороны, чего это их так унижают, яблоки, видите ли, до Моцарта доросли, а свиньи нет, что ж им так в своём свинстве и прозябать!Мы на месте и начинаем с осмотра главной достопримечательности Камакуры – гигантской статуи Будды. Буддизм проник в Японию где-то в двенадцатом веке и с тех пор мирно сосуществует с национальной японской религией синтоизмом. Вообще японцы народ веротерпимый, сегодня в Японии по результатам социологического опроса насчитывается порядка 5 миллионов христиан, 90 миллионов буддистов и 80 миллионов синтоистов. Для справки, всего жителей Японии меньше 130 миллионов, но никакого парадокса тут нет, просто многие считают себя и синтоистами, и буддистами, поручая синтоистским богам заботиться о рождении, времяпровождении, иным словами связывая с синтоизмом заботы о сиюминутном. Вечные же вопросы о смысле жизни, смерти и бессмертии, решая в соответствии с буддисткой традицией. Интересны две ветви японского буддизма. Первая самая широко известная – дзен-буддизм, призывающая, если не вдаваться в тонкости, достичь просветления с помощью ряда душевных усилий: медитации, самосозерцания и самопогружения. То есть проникнуть в светлое будущее, опираясь исключительно на собственные силы. Этот путь был особенно популярен среди самураев. Однако большинству простолюдинов такой путь казался слишком нереалистичным, и они избрали другую ветвь буддизма – амидаизм, рассчитывая на помощь более сильного, пытаясь достичь буддийского рая с помощью молитвы и поклонения заведующему этим заведением Будде Амида. Объект такого поклонения мы и осматриваем в Камакуре. Высота японского бога 11 метров, это вторая по величине статуя Будды в Японии. Ещё большая находится в Наре, но та несколько раз реставрировалась, а эта дошла из тринадцатого века первозданной. Поросшие лесом горы на заднем фоне, зеленоватый, с заслуженной патиной умиротворённый Будда, сидящий в позе лотоса, снующие вокруг него по своим мелким делам мелкие людишки, картина оставляет незабываемое впечатление. Как гласит легенда, 94-х тонную статую отливали на народные деньги, причём в буквальном смысле, переплавляя имевшие тогда хождения медные монеты, пожертвованные бедняками на памятник. Подтверждение тому – довольно большое содержание в памятнике и монетах того времени свинца. По идее монета должна стоить дороже материала, из которого она изготовлена, но мы то с вами хорошо знаем, что так бывает не всегда, вернее, в лихую годину всё наоборот, а может нам тоже из советской мелочи чего-нибудь крупное отлить.Следующий объект посещения - дзэн-буддистский храм Энгакудзи, точнее не храм, а монастырь или храмовый комплекс, поскольку Энгакудзи, и это типично для Японии, представляет собой множество разнообразных культовых построек и памятников, живописно соединённых тропинками, петляющими по ландшафтным садам. И первое, на что мы обращаем здесь внимание, - пруд с разноцветными рыбками. Рыбы ведут себя довольно бесцеремонно, посетителей не боятся, а, заметив склонившегося к ним посетителя, высовывают из воды свои пасти и требуют пищи. Далее бродим по монастырской территории, где-то здесь находится святая реликвия – зуб Будды, но подпускают к нему только в дни новогодних празднеств. Осматриваем многочисленные скульптурные изображения многочисленных Будд. Есть отдельно стоящие, одетые в красные вязанные шапочки и красные нагрудники, а есть буквально легионы, стоящих плечом к плечу одинаковых каменных идолов, это, конечно, не терракотовое войско китайского императора, размер не тот, но впечатление оставляет. Здесь же можно полюбоваться выставкой цветущих, и это типично для данного времени года, хризантем, примерно такую же мы видели в Токио. Но в Энгакудзи цветут не только хризантемы, цветёт японская айва, что нетипично, и даже, о хвала тебе, аномально тёплая осень, одна сумасшедшая сакура, и мы словно попадаем в сказку о двенадцати месяцах или, говоря языком «техно», свободно перемещаемся во временном континууме. Несколько слов о сакуре, этом едва ли не главном символе Японии. Мы наивно спросили у гида, сакура это же вишня? В Японии едят вишню, ответила Мацуи, на японском это бы, наверно, звучало как стихи, ягоды сладкие и вкусные, но её цветами никто не любуется, плоды сакуры никто не ест, они горькие и кислые, но цветами любуются все. Увиденные нами цветы можно было бы назвать цветами махровой вишни, если таковая в природе существует. Цветов на деревце было много и у каждого множество лепестков, нежнейшего бело-розового цвета. Зрелище приятное для глаз, но в душу, честно говоря, глубоко не проникло. Видимо, весной количество переходит в качество, а сейчас до эстетического взрыва не хватило критической массы. Накормив впечатлениями душу, не нужно забывать и о теле, поэтому далее нас ждёт традиционный японский обед. Обувь снимать не надо, садиться на корточки тоже, а так, хотя бы раз, хотелось попробовать, но, увы, не довелось, зал, отведённый под трапезу, заполнен «нормальной» мебелью. Рассаживаемся, перед каждым поднос, на нём главное блюдо, оно готовится на ваших глазах, о чём свидетельствует пламя горелки, когда таблетка сухого спирта прогорит, можно открывать крышку фаянсового горшочка и есть. А пока множество, пять-шесть, маленьких плошечек, куда, учитывая объём содержимого, но не консистенцию, можно сказать, накапано что-то неизвестное. Из столовых приборов разумеется палочки, одноразовые. Палочки эти, как я уже писал, короче китайских, длинными нам есть неудобно, поясняла Мацуи, вырезаны они из дерева «одним куском», гарантия того, что ими никто не пользовался ранее. Таким образом, перед едой их необходимо разъединить-разломать по специальному желобку, в сечении они не круглые, а скорее прямоугольные, и это тоже достаточно рационально. Мы готовы к трапезе и просим Мацуи сообщить правильную последовательность потребления имеющихся блюд. Её ответ повергает нас в шок, как там у Киплинга, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и друг друга им не понять. Нам сообщают, что правильной последовательности не существует или, если хотите, у каждого эта последовательность своя, поэтому закусываем всем понемножку. Имеется мини-сашими, несколько кусочков сырой рыбы и комочек, наверное, мясного фарша, посыпанный луком и красиво уложенный на лист крапивы или растения на неё похожего, ещё в ассортименте, какие-то проращенные ростки, маринованные овощи, зеленый салат с какой-то, видимо, ореховой заправкой приятного чуть сладковатого вкуса. Наконец, главное блюдо – это свежесваренные в собственном соку кусочек рыбы, креветка, морской гребешок, гроздь грибов, ножки которых тоньше вермишели, и овощи. Всё это нужно, ой что я говорю, можно макать в специальный соус и заедать рисом. Еды, по нашим меркам, немного, но все сыты, поскольку, так считают на востоке, сытость наступает не от количества, а когда человек попробует «все вкусы» - и кислое, и сладкое, и острое, и солёное. После обеда нас ждёт небольшая прогулка по берегу залива. Народу немного, уже не сезон, по водной глади, стоя на своих досках и помогая себе веслом, поскольку волн нет, скользят лишь несколько сёрфингистов. Вода сравнительно тёплая, можно было даже окунуться, но к этому никто не готов, поэтому отъявленным любителям водных процедур осталось только бродить босиком в полосе прибоя. Отметим, что пляж большой, песчаный, вот только песок с каким-то сероватым оттенком.В Камакуре нам осталось осмотреть ещё синтоистский храм Цуругаока Хатимангу. Отличить синтоистский храм от буддистского можно по специальным воротам, они называются тории и имеют форму, напоминающую какой-то японский иероглиф. Их появление описывается легендой. Верховная богиня Аматэрасу Омиками (великая священная богиня, сияющая на небе, короче говоря, солнце) за что-то обиделась на своего брата, кажется, он был неумерен в потреблении алкоголя, и удалилась в пещеру. По всей земле наступила ночь, это продолжалось довольно долго, и нужно было что-то делать, как-то выманить Омиками из пещеры. Что только люди не делали и пели, и плясали, но добились успеха только тогда, когда соорудили насест – тории, куда посадили двенадцать петухов. Петухи заголосили, и красно солнышко вышло из своего убежища. Миновав тории, а на главной аллее, засаженной сакурой, их аж три, громадного размера, попадаем на территорию храма. Нам повезло, в ноябре проходит праздник сити-го-сан, что дословно означает 3-5-7. В древней Японии, как и в других странах в те времена, была велика детская смертность, поэтому родители детей, преодолевших опасный рубеж и достигших возраста 3-5-7 лет, четыре, как мы знаем, по-японски даже буквально означает смерть, возносили хвалу богам. С тех пор японская педиатрия достигла больших успехов, но праздник остался, и в ноябре много празднично одетых японских детишек вместе с родителями посещают синтоистские храмы. Некоторых, чаще девочек, мальчиков реже, по такому торжественному случаю одевают в традиционную японскую одежду. Маленькие красавицы в кимоно смотрятся умилительно. Читатель, наверное, знает этот старый анекдот о посещении ВАЗа японской делегацией, которая заявила, что у нас замечательные дети, а то, что мы делаем руками, ужасно. Хочется вернуть комплимент, сделать, как говорят на Кавказе, алаверды. Та вот, не принижая значения всех японских достижений в области высоких технологий, заявляю, что и у них тоже лучше всего, и это не смотря на их «короткие палочки», получаются дети. Кимоно, так же как и мужская парадная одежда, состоящая из широких штанов и расписной накидки с длинными рукавами, стоит недёшево, не все себе могут позволить, тем ценнее встреча с такими «правильно одетыми» детишками, щёлканье фотоаппаратов около них не утихает, причём родители не только не препятствуют фотографированию, японцы вообще очень внимательно и доброжелательно относятся к иностранцам, а наоборот заставляют детей позировать. Немножко теряется смысл фотоохоты, где объект съёмки нужно выслеживать или ждать в засаде, только тогда на снимках появляются лица с натуральным проявлением эмоций, но дети особый случай, они ещё не научились претворяться и ведут себя естественно и забавно в любой ситуации. Детишек не только правильно одевают, но и обувают. Для девочек это деревянные сандалии на толстой платформе, к ним специальные носочки, в которых большой палец располагается отдельно от остальных. Ходить в такой обуви если не невозможно, то, во всяком случае, очень утомительно, поэтому большинство таких утомлённых красавиц, особенно справляющих праздник впервые, их счастливые отцы переносят на руках. Ещё раз убедились, что внуков любят сильнее, чем детей, встретили двух сестричек в кимоно, которых привела на праздник бабушка, обувшая их, наступив ради внучек на горло этикету, вместо сандалий в удобные кроссовки.Время летит быстро, и нам, чтобы не попасть в пробки, нужно возвращаться в Токио. Добираемся благополучно, даже раньше намеченного времени, автобус у нас заказан до шести часов, поэтому желающих, мы в их числе, предлагают довезти до Гинзы. Гинза, дословный перевод «серебряный двор», раньше здесь селились ювелиры и чеканщики, главная торгово-развлекательная артерия Токио, «рай для пресыщенных», как её обзывают в путеводителях. По дороге стемнело, и серебряная красавица предстала перед нами во всём блеске своих неоновых украшений. Заглянули в несколько магазинов, один из них антикварный, торговавший небольшими терракотовыми фигурками по цене от четырёх тысяч долларов, а потом просто неспешно прошвырнулись, глазея на витрины и прохожих, снимая на видеокамеру и фотографируя достопримечательности. Спросив несколько раз дорогу, предупредительные японцы предлагали воспользоваться услугами такси или метро, поскольку с их точки зрения добраться иным способом нереально – слишком далеко, немного поплутав, где-то за час-полтора, благополучно добрались до гостиницы.По дороге, совместив приятное с полезным, купили себе на ужин пива и пару упаковок суши. Далее, нет нельзя просто написать, поднялись в номер и их съели, это будет звучать кощунственно, ведь речь идёт о Суши. Сегодня это слово, ставшее интернациональным, одно из самых употребимых в мире, уступая по частоте произнесения разве лишь автомату Калашникова. Всю японскую кулинарию, а возможно и мировую, можно разделить на две примерно равные группы: суши и не суши. Интересна история возникновения этого кулинарного откровения. Первоначально перед японскими рыбаками стояла задача сохранения их улова. Чтобы рыба не испортилась, её сбрызгивали уксусом и пересыпали варёным рисом. Когда наступал нужный момент, рыбу, предварительно очистив от риса, съедали, а сам рис выбрасывали. Однажды, то ли выдался особенно голодный год, то ли попался неаккуратный повар, плохо очистивший рыбу от риса, то ли просто пришло время безотходных технологий, но так или иначе пропитавшийся уксусом и другими ароматами рис попробовали и нашли превосходным. С тех пор суши это варёный рис, пропитанный уксусной заправкой и сформированный в небольшие куличи, с шапочкой из свежей рыбы или иных, чаще море-, продуктов, прикреплённой к куличу с помощью листика сушёных морских водорослей нори, а употреблять всё это нужно, макая в соевый соус с растворённым в нём васаби, японским хреном, освежая время от времени свежесть вкусового восприятия с помощью маринованного имбиря. Сегодня разновидностей суши неимоверное количество: эдомаэ, осидзуси и, конечно, наримаки или, как говорят у нас, ролы, когда рис и морепродукты выкладывают на лист нори и сворачивают в рулет. Лучшая рыба для суши – тунец. Свежих тунцов для суши ежедневно ранним утром продают на Токийском рынке Цукидзи. Раньше туристов пускали туда без ограничений, но те вели себя неадекватно, трогали выставленных на продажу гигантских тунцов, обнимались с ними, фотографировались, шумели, короче сильно мешали работе рыбного аукциона. Теперь вход туда сильно ограничен, а подход к самим тунцам вообще запрещён.