Что посмотреть в новом Национальном музее современного искусства в Афинах

За день до того, как я поехала в сверкающий новый Национальный музей современного искусства Греции (EMST), я спрашиваю у своей подруги-афинской художницы Стеллы подробности. «Красивых картинок не так много… — говорит она, — но есть много красивых концепций».

Для тех из нас, кто любит и ценит современное искусство; но без художественной степени или взгляда специалиста, чтобы расшифровать его, музеи концептуального искусства могут быть пугающими. Однако если приложить немного усилий и попытаться понять предысторию некоторых ключевых экспонатов, награда будет велика. Мой полудневный опыт на постоянной выставке EMST показался мне более захватывающим, чем в обычной галерее, и после этого он резонировал дольше.

Размещенный в культовой бывшей пивоварне 1950-х годов в Кукаки, ​​рядом со станцией метро Syngrou Fix, EMST заполнил главный пробел в культурной канве города, набрав 172 постоянных работы 78 греческих и зарубежных художников. Есть несколько крупных творцов, таких как мастер Arte Povera Яннис Кунеллис, звездный скульптор Костас Варотсос, арт-провокатор Костас Цоклис и греко-американский пионер легкого искусства Крисса. С помощью моего экспертного гида, куратора EMST Стаматиса Шизакиса, я приготовила для вас несколько ярких моментов.

By Amanda Dardanis

Если 2020 год нас чему-то и научил, так это тому, насколько мы ничтожны по отношению к природе и как быстро наша «нормальность» может приобрести оттенок ностальгии. Солнечная крупномасштабная фотография яркого туристического роя, собравшегося в кратере вулкана на греческом острове Нисирос, сделанная Паносом Коккиниасом, — это не безрассудный флешмоб. Захватывающее изображение было создано с помощью цифровой струйной печати из тысяч отдельных фотографий. Есть вуайеристский заряд в наблюдении за таким количеством застывших моментов близости, самоанализа и необузданного движения (и коллективная ирония во всех этих камерах и мобильных телефонах, остановившихся на середине кадра). Человеческая фигура, уменьшенная на фоне большого пейзажа, является постоянной темой для этого художника из Афин, который в настоящее время входит в число самых важных художественных фотографов Греции.

Гиперреальный морской пейзаж Коккиниаса наполнен причудами людей, не занятых работой. Не удивляйтесь, если почувствуете внутреннее желание шагнуть внутрь кадра. Выставленный на видном месте на площадке первого этажа, Nisyros является хорошей точкой входа в этот концептуальный центр современного искусства: фотография универсальна и доступна для всех.

Посетители галереи, которые забредут внутрь этой суровой инсталляции из колючей проволоки и защитного ограждения, скорее всего, будут предупреждены сотрудниками службы безопасности EMST. Все эти открытые зазубренные края и крутые углы могут быть довольно опасными, если вы не будете осторожны. В этом-то и дело. Художник Кенделл Гирс, выросший в Йоханнесбурге, взял потенциально опасные материалы и построил современный Парфенон с отсылками к апартеиду в месте его рождения. Akropolis Redux призван напомнить нам об опасности и насилии, которые доминируют в современном обществе, напоминая о сегрегации и всех тех других разделениях, которые мы произвольно возводим.

Это произведение искусства, которое работает на эмпирическом уровне. Внутри вы становитесь бдительным и живым; вы можете чувствовать опасность внутри. Это также открыто для интерпретации: предназначено ли ограждение для нашей защиты? Или чтобы навредить нам?

Мы склонны думать о молитве как о духовном акте. Но здесь, как изображено известным турецким художником и режиссером Кутлугом Атаманом на пяти обширных видео «картинах», ритуал имеет жгучую физическую форму. Плоть, преобразованная верой. Название относится к 99 именам Бога, и каждое полотно экрана расположено под разной высотой и под разным углом, поскольку молящийся человек проходит через широкий спектр эмоций: сосредоточенное спокойствие, волнение, почти эротический восторг. В молодости Атаман был заключен в тюрьму и подвергнут пыткам за съемку турецкого государственного переворота 1980 года, и в его работах обычно используются субъективные личные истории и сознание.

99 имен, безусловно, является одним из самых захватывающих экспонатов, и его воздействие еще больше усиливается окружающим его белым пустым пространством. Есть что-то очень интимное в том, что вас приглашают вторгнуться в то, что кажется личным моментом. Показывая грубую телесность молитвы, Атаман стремится зажечь разговор о духовности.

Этот большой эффектный предмет считается одним из самых важных предметов в коллекции EMST. Палестинская художница Эмили Джасир установила в своей нью-йоркской студии палатку для беженцев размером с семью и провела три месяца, вышивая названия 418 палестинских деревень, разрушенных и стертых с лица земли в 1948 году во время израильской оккупации. Более 140 человек помогали ей. Учителя, дантисты, юристы, кинематографисты, художники… они сшивали имена, обмениваясь историями или рассказывая о захвате каждой деревни. Большинство из них были палестинцами, выходцами из настоящих деревень. Другие были израильтянами, выросшими среди развалин, а также случайным срезом публики.

Это не какой-то статичный мемориал или монумент, который можно увидеть на городской площади. Это мощная активация памяти, в основе которой лежит идея исцеления. Достигнув этого момента, вы можете пролистать бортовой журнал, в котором задокументировано разнообразие ежедневных помощников Джасиры.

Толпа обычных людей стоит в ожидании на пустом месте, как будто на автобусной остановке. Они разные, не связанные между собой, одетые с расчетом на день вперед. В этом затемненном театре тихая угроза строится кадр за кадром на плоском видеоэкране в натуральную величину. Бедствие приходит в виде необъяснимого водного шторма. Рев бегущей воды окружает вас, в то время как в тщательной замедленной съемке люди сталкиваются и разбиваются, падая на землю. Они сбиваются в кучу, чтобы выжить; чужие защищают чужих от потопа, пока так же внезапно опасность не отступает. Это как очень медленное рисование в 10-минутном цикле. Эту напряженную и много путешествовавшую работу нью-йоркского пионера видеографии Билла Виолы сравнивают с классическим греко-римским фризом.

Виола, возможно, и выпустил Raft в 2004 году, но если смотреть сквозь фильтр пандемии, это захватывающее напоминание о нестабильной природе жизни, а также дань глубокой красоте человеческих страданий. Я нахожу эту видео-аудио работу почти невыносимо острой. В конце концов, все выживают. Возникает надежда на стойкость человечества перед лицом невзгод.

На первый взгляд, глянцево-розовое творение Никоса Траноса, сложенное высоко на банкетном столе в викторианском стиле, может быть отголоском чего-то, что вы когда-то лепили на пляже в детстве. Или вообще что-то из детской сказки. Подползайте ближе. Украшенное омерзительными животными и гротескными тарелками с фруктами, это возвышающееся кондитерское изделие из глазурованной глины больше похоже на то, что Тим Бертон подавал бы на готическом чаепитии. Мотивы дома и насилия — хорошо протоптанная концептуальная сфера для этого влиятельного современного греческого скульптора.

Инстаграмная инсталляция Tranos относится к климатическим условиям, которые, как ожидается, преобладают после глобальной ядерной борьбы. В частности, его мутировавшие розовые фигуры намекают на ядерную катастрофу на Фукусиме в 2011 году (розовый цвет был оттенком больничного крыла, где лечили жертв радиоактивного отравления).

Родившаяся на Багамах художница Джанин Антони не только спит на работе; она сделала из этого крупномасштабную концептуальную художественную форму. Вдохновленная идеей, что легендарные приключения Улисса на самом деле могли быть всего лишь приснившимися Пенелопе, Антони решила зафиксировать доказательства ее собственных снов — или «психических монстров», как она их называет. Вот кровать, в которой спала художница, пока аппарат ЭКГ записывал движения ее глаз; кленовый ткацкий станок, на котором она сидела днем и ткала лоскутья своей ночной рубашки по образцу своего графика БДГ; и 126-футовое одеяло из тканых снов, под которым она спала в рамках проекта.

Кто не пытался запечатлеть свои сны после пробуждения; только для того, чтобы они ускользнули от нас в самом акте попытки? Во сне тело становится художником. «Мне нравится идея, что этот конкретный рисунок приходит прямо из бессознательного на страницу без вмешательства сознательного разума», — говорит Антони.

Эта интересная и сложная афинская художница взяла листок из пьесы Леонардо да Винчи, соединив свои художественные риффы на тему греческой мифологии с языком математики. В частности, с 1970-х годов Даву увлеклась последовательностью Фибоначчи и кибернетикой (даже научилась программировать в среднем возрасте). Эта захватывающая инсталляция из треугольных тканей, похожих на паруса, вышита как стихами Гомера, так и последовательностью золотых спиралей Фибоначчи, создавая многоуровневый поэтический дискурс.

Будучи провидцем греческого искусства, эта выдающаяся художница во многих отношениях опередила свое время и при жизни не добилась того признания, которого заслуживала.